– Мне и так осталось немного, чую, помру скоро, не забирай, гражданин майор!
– Вообще-то у меня нет приказа брать тебя живым, поэтому я могу и завалить тебя здесь.
– Не надо!
Шепель встал, оказавшись над оборотнем. Тарасичу пришлось поднять голову. Михаил произнес:
– Сейчас я задам тебе несколько вопросов. Ответишь правдиво, поживешь еще, обманешь, что выяснится очень быстро, подохнешь. И примешь смерть мучительную, страшную. Какую принимали твои жертвы. Вот здесь, – Шепель достал из боевой аптечки два шприц-тюбика с обезболивающим препаратом, – в одном шприце яд, который заставит тебя выть от боли и просить пристрелить, дабы избавить от нее, а в другом препарат, нейтрализующий действие яда. Короче, один укол, и ты корчишься в муках, медленно подыхая, второй укол – и жизнь продолжается. У вас в годы войны не было таких штучек?
Оборотень машинально отрицательно покачал головой:
– Нет! У немцев, может, и были, но я не слышал о них.
– А вот теперь рискуешь испытать на себе. Так что, беседуем?
– Да, да, господин майор!
– Прекрасно! Но перед беседой ответь: к тебе может кто-нибудь прийти?
– Нет! Днем не ходят, чего вечером-то у меня делать?
– Ну, смотри! Итак, вопрос первый…
Шепель разговаривал с Тарасичем пятнадцать минут. После чего поднялся, сказав:
– Ну вот, что и требовалось доказать!
Михаил уложил шприцы в аптечку, достав тюбик со снотворным, резким движением вколол препарат в руку старика. Тот открыл было рот, но глаза посоловели, и оборотень завалился на скамью. Шепель перенес тело Тарасича в небольшую комнату, где стояла кровать. Раздел, уложил в постель. Пододвинул табурет с лекарством:
– Поспи, ублюдок, пока мы тут не разберемся!
Он прошел к окну, откуда был виден забор усадьбы. Попробовал использовать прослушку, однако та не фиксировала ничего, кроме звуков приближающейся ночи. Шепель оставил микрофон среди горшков с кактусами. У полицая в хате, кроме колючих кактусов, не было ни одного цветка. Вставив в ухо динамик от прослушки, включил сотовый телефон. Вызвал Тимохина.
Командир одной из боевых групп Главного управления по борьбе с терроризмом ответил немедленно:
– Да, Миша.
– Поговорил я с фашистским прихвостнем.