Сухо скрипнув заржавевшими петлями, люк откинулся внутрь, а в лицо Струге ударила волна затхлости, пыли и птичьего навоза. Антон занес свое крепкое тело наверх.
Крышка осторожно опустилась на старое место в тот момент, когда один из сержантов развернулся на лестничном пролете лицом к квартирам. Струге оказался проворнее на десятые доли секунды. Теперь Антону очень хотелось, чтобы этот сержант не обратил внимания на едва заметную пыль под лестницей люка и мокрые следы на ее арматурных ступенях.
Поднеся руку ко лбу, чтобы стереть пот, судья с изумлением понял, что сжимает в руке какой-то предмет. Перчатка?..
В его сжатой ладони была вязаная перчатка Перца, которую Антон в пылу борьбы нечаянно сорвал с руки разбойника. Так вот почему так долго распутывалась проволока на крышке люка! Он держал в руке перчатку.
Антон сунул ее в карман, согнулся в три погибели и двинулся к противоположному концу чердака. Там был люк, через который можно проникнуть в первый подъезд. Если он заперт более надежно, чем тот, который только что спас Антона, тогда… Тогда придется «зачалиться» здесь, с голубями, до вечера. Пока приедет прокуратура, пока будут выполнены все следственные мероприятия, пока опера совершат обход дома…
Пока наконец приедет «труповозка». И еще в течение часа после этого все равно нельзя высовывать с чердака даже кончика носа!
День для федерального судьи заканчивался просто замечательно. С утра из его кабинета похитили уголовное дело. Чуть позже он прокатился на ассенизаторской машине, а потом стал свидетелем убийства и нашел товар, взятый разбоем из мехового салона. Затем весь провонял дерьмом. Где это его так угораздило? Ах да… Он лазил по чердакам, спасаясь от милиции.
А сейчас он выходил из первого подъезда, гордо подняв голову и беспечно засунув руки в карманы.
Кажется, не заметили…
Обычный день рядового российского судьи подходил к своему концу.
Всю ночь Антон провел в мучениях. Надежда на то, что украденное Семенихиным дело можно будет отыскать по горячим следам, не оправдалась. Перец теперь наверняка знает о важности этого дела. У них с Семенихиным было много времени для того, чтобы обсудить план обмена его на твердую валюту. Если бы дело сам выкрал Цеба, отпущенный под подписку о невыезде, можно было не сомневаться, что пепел протоколов допросов, экспертиз, заключений и осмотров уже давно развеян с моста над Терновкой. Однако дело увел очень жадный человек, наркоман со стажем и просто нехороший человек. Вряд ли Семенихин сделал это исключительно из альтруистических побуждений, горя желанием спасти «братка»-соседа от неминуемой каторги. Это не тот тип людей. Семенихин крадет для того, чтобы продать и нажить денег. Наверняка к этому же типу относится и Перец. Лишившись в одночасье шуб и имея на руках одно лишь дело Цебы, он предпримет все усилия, чтобы получить компенсацию за нанесенный себе материальный ущерб.
Но когда и как он будет это делать? Семенихин не успел сказать даже фамилию Перца.
А это означает, что за сегодняшний день Антон не приблизился к своему спасению ни на шаг.
Жена Антона, Саша, поняв, что муж чем-то удручен, не стала его мучить расспросами. И в этом была права. Вряд ли Струге сейчас хотелось объяснять любимому человеку свое нынешнее положение. Придет час, когда он это сделает.
Утром он поднялся с постели в таком состоянии, как будто провел ночь в разухабистом запое. Путь на службу оказался самым долгим за всю его карьеру. Антону показалось, что он прибыл на службу лишь к обеду.
Но время до обеда растянется для него на неделю. А первым же испытанием будет вызов Николаева к себе.
– Виктор Аркадьевич велел передать вам, – сказала Алиса, едва Струге вошел в кабинет, – чтобы вы зашли к нему.
– Спасибо. – Антон разделся и направился по коридору.
Причина вызова оказалась ясна, едва он пересек порог кабинета председателя. У него вновь сидел господин Балыбин Вольдемар Андреевич. Если бы вчера он не вышел из кабинета перед Струге, Антон подумал бы, что он вообще отсюда не выходил. Шикарный костюм от Бриони Вольдемар Андреевич сменил на не менее шикарный от Рико Понти, а мокасины рыжие – на мокасины черные. Неизменной оставалась лишь заколка-»мигалка» чуть пониже узла галстука.
– Доброе утро, Антон Павлович! – приветствовал Струге Николаев. – Что-то вы плохо выглядите. Нагрузка, я понимаю…
ebooksa