Напарник

Этот рывок едва не доконал его. Свалившись в кювет, он долго смотрел в низкое, звездное небо. Дышал он тяжело, и звезды порой начинали двоиться в его глазах. Но он превозмогал приступы слабости, понимая, что, стоит ему отключиться, и он пролежит в траве до утра.

Немного отдохнув, Роман поднялся и продолжил путь. Теперь, когда зловещий гул фабрики остался позади, он пошел медленнее.

Путь его лежал вдоль той самой дороги, которой его везли на фабрику. Насколько он помнил, после того, как свернули с шоссе, они ехали пару минут на невысокой скорости. То есть до шоссе ему надо было пройти не больше пяти километров.

В общем, можно было залечь в кювет до утра, когда к фабрике потянутся машины с мусором, и дождаться одной из них на обратном пути.

Но Роман не хотел рисковать. На подобных предприятиях все хорошо знают друг друга. В нем сразу распознают чужака, вид у него истерзанный, пойдет слушок, возможно, дойдет до оператора по сжиганию мусора, а там, глядишь, и до Стояна докатится. И лови ветра в поле.

Нет, никакого риска. Теперь, когда Роман не только владел бесценной информацией, но и числился в покойниках, он должен был во что бы то ни стало сохранить существующее положение.

А значит, ему нужно было добраться до шоссе, поймать попутную машину и двигаться в сторону любого населенного пункта.

А лучше, воспользовавшись мобильным телефоном водителя, выйти на Крохина и условиться о встрече. Надо полагать, Виктор будет рад услышать его голос и примчится незамедлительно.

Но это, конечно, если он жив и находится на свободе. Если же он сам попал в западню, то ситуация сильно осложнится.

Ковыляя по пустынной дороге, Роман старался не думать о худшем. Худшее – он был твердо уверен – осталось позади. Теперь все будет хорошо.

Пять километров показались ему двадцатью. Он несколько раз падал на обочине, едва справляясь с лиловыми разводами в глазах. Ноги его не слушались, он спотыкался, точно пьяный. Но каждый раз поднимался и упорно шел вперед.

Когда он выбрался на шоссе, начинало светать. Посвежело, и его пробирал сильный озноб. Но он отошел на несколько сотен метров от поворота на фабрику и только тогда остановился, вглядываясь в серую ленту шоссе, расстилавшуюся перед ним.

Куда ему надо ехать? Направо, налево? И на чем ехать, если в этот предрассветный час дорога была совершенно пустынна?

Роман сунул руки под мышки и присел на корточки.

Почувствовал, что вот-вот опрокинется на спину.

Худо дело. Не мешало бы показаться врачу, да где его взять?

Вдруг вдали засветились фары. Кто-то едет!

Роман кое-как поднялся и, опираясь левой рукой о бедро, поднял правую руку.

Хоть бы остановились. А то следующей машины он может и не дождаться.

Сквозь туман в глазах Роман увидел, что автомобиль сворачивает на обочину.