Неспешно закурив, я посмотрел на него сквозь пелену дыма и безмятежно заявил:
– Рядом находятся бабки. Ничейные. Никто о них не знает, кроме меня. Девять штук баксов без малого. Предлагаю взять и поделить.
Против моего ожидания Володя не проявил ни малейшего удивления. Заметил только:
– Бабки – это хорошо. Но с чего это вдруг тебе вздумалось ими делиться, писатель?
– Без вас я и шагу не могу ступить, так?
– Так, – подтвердил Володя. – То есть пару шагов, конечно, я бы тебе позволил сделать. А дальше тебе пришлось бы скакать на одной ножке, г-га!
Я терпеливо улыбнулся:
– Вот ты сам и ответил на мой вопрос, Володя.
– А почему именно я? – опять насторожился он.
– На двоих деньги делить легче, чем на четверых, – пояснил я с видом учителя, втолковывающего первоклашке элементарное правило арифметики.
– Обратился бы к Душману, – упорствовал Володя так, словно я не в долю его приглашал, а звал перетаскивать с этажа на этаж мебель, причем бесплатно. – Вы ведь с ним, кажется, теперь корефаны по жизни, г-га!
– Ислам слишком ортодоксальная религия, чтобы я мог ее принять.
– А Чен?
– Тут случай еще более серьезный. Какой-нибудь дремучий буддизм. Сплошная мньяма с манаямой. Нет, Володя. Предпочитаю иметь дело со своим братом славянином. Русский если и пырнет, то в грудь, а не в спину. Все приятней.
– Вообще-то я к чучмекам разным тоже не очень хорошо отношусь, – признался он, задумчиво глядя на меня. – Ладно, считай, уговорил. Где бабки?
– В доме. Совсем рядом, – успокоил его я.
– А точнее?
– А точнее узнаешь, когда мы за ними отправимся. Вместе, непременно вместе. Ты парень хороший, Володя, но я тебе не верю.
– Я тебе тоже!
– Вот и отлично, – расцвел я. – Нормальные отношения деловых партнеров. Только при таком подходе бывают соблюдены взаимные интересы.