Черный риэлтер

— Это он от Татьяны Ивановны ушел?! — Все не мог поверить майор.

— Ну да.

Жена Беленко была известнейшим в городе хирургом. Она единственная проводила операции на мозге. Когда-то они вместе учились в институте, и тогда Володя Беленко подавал гораздо большие надежды, чем его молодая жена. Но, потом он начал круто выпивать, к хирургическому столу его пускать перестали, зато пристроили в морг, и то благодаря набравшей силу жене. Володя продолжал кутить, играть в карты, бильярд, частенько ходил налево. А Татьяна Ивановна не только набрала силу, опыт и авторитет, а как-то быстро постарела. Они были ровесниками, но если Беленко смотрелся гораздо моложе своего возраста, то жена его — гораздо старше. И теперь этот сорокапятилетний мужик ушел от нее к молодой подруге!

— А чего он вам нужен то? — недоумевал Крылов.

— Да, надо. Так ты не знаешь, где он сейчас живет?

— На Спортивной где-то, — сознался Крылов. — Я подвозил его разок. Там двухэтажный дом, старый такой. Ну, он там один такой. Где-то там его подруга живет.

— Хорошо, спасибо.

Между моргом и улицей Спортивной был как раз еще один объект, интересовавший Колодникова. Кафе «Баграм» было неофициальным клубом воинов-интернационалистов. Содержал его бывший афганец, потом зэк, а потом рэкетир и теперь — почтенный предприниматель Костя Афиногенов. За глаза его все звали «Баграм», как раз по названию кафе, и по месту службы. В само кафе Колодников заходить не стал, с тыльной стороны там была неприметная, черная дверь. Там и размещался этот самый совет ветеранов. Андрею повезло, в этот раз там было довольно много народу, человек пять, в том числе сам Баграм — высокий, мощного сложения мужик с красным от вечного перепоя лицом. Рядом с ним сидел рыжий, кудрявый мужик — Савелий Мышецкий, признанный лидер всех этих молодых ветеранов последних войн. Судя по табачному дыму и блуждающим взглядам афганцев, выпито было уже немало.

— Добрый день, господа, — сказал Астафьев, оглядывая личный состав ветеранов.

— О, менты пожаловали, — засмеялся хриплым голосом Баграм. — Что, Андрей Викторович, опять кто-то вам на меня жалобу накапал? Покажите мне этого пидора, и я сам с ним разберусь. Не тратьте своего драгоценного времени.

Колодников отмахнулся.

— Да, причем тут ты. Вот для вас задачка, смотрите.

Он швырнул на стол пачку фотографий безымянного покойника.

— Гляньте лучше, этого парня вы не знаете? — спросил он. — Нашли в поле, голого. Похоже, его отравили метилом. На теле наколка «Баграм» и годы службы.

К фотографиям первым потянулся сам Баграм, он долго просматривал снимки, которые из его рук тут же рвали другие парни. Наконец он задержал один из снимков, и выматерился.

— Это же Лешка! — сказал он.

— Какой Лешка? — спросил Мышецкий.

— Какой!? Ты что, Савва, ты то его должен знать! Помнишь, мы еще вместе, втроем в госпитале лежали, в Бишкеке? Ты с контузией, я с ранением. А он лежал рядом с нами. Нас с ним ранило одинаково, в один день и в одно место. У него шрам был под ребрами в форме треугольника, а у меня в форме звезды. Мы еще прикалывались с ним по этому поводу. И наколку мы эту делали там же, одинаковую. Татарчонок нам ее колол, помнишь?

— Равиль? Малый?

— Ну да. Мы еще так удивились: из одного города, служили рядом, в Баграме, а друг друга не знали. Базировались на разных краях аэродрома.