Таможня дает добро

Однако чувство беспокойства не оставляло его до конца совещания. Отпустив всех, Стрельников попросил Евгения остаться. Краев, уже не скрывая беспокойства, наугад взял один из стоящих табуном стульев и сел. Стрельников повертел в руках очки, надел, снова снял и положил на столешницу. Краев, по себе зная, как трудно начинать неприятные разговоры, а в том, что разговор — неприятный, он уже не сомневался, хранил молчание, стараясь держать паузу столько, сколько это нужно начальнику. Наконец, Стрельников, снова водрузив на нос очки, придвинул к себе ежедневник и раскрыл его одним движением на нужной странице, словно переломил. Скосив взгляд в сторону ежедневника, Краев провел глазами по бисеру букв.

— Вот что, Евгений…

Начальник опять снял с носа очки и, пользуясь ими как лупой, стал читать им же написанное. Опять наступила пауза, и на этот раз продлевать ее было глупо, так как обращение уже состоялось.

— Я слушаю вас, Степан Аркадьевич.

Стрельников закончил расшифровку собственного манускрипта и оттолкнул блокнот в сторону.

— Евгений, Игорь Карлович Эберс — тебе говорит что-нибудь это имя?

— Говорит, — спокойно ответил Краев.

С Игорем Эберсом они учились в одном взводе, вместе распределились в Забайкальский военный округ после окончания училища и уволились практически в один день. Далее их пути разошлись, хотя оба стали оперативниками. Евгений — в УВД, а Игорь — в Региональной таможне. Но пути разошлись только в этом. Они продолжали жить в одном городе, ходить на матчи чемпионата России по футболу, не забывая прихватить на трибуну по паре «Жигулевского». К сегодняшнему дню Краев стал старшим опером УР, а Эберс — заместителем начальника отдела по борьбе с особо опасными видами контрабанды.

— Мы оба за наш «Спартак» болеем, — добавил Женя.

— Болели… — Стрельников стал пальцами разминать переносицу, словно всю ночь не снимал очки.

— Не понял, Степан Аркадьевич.

— Сегодня ночью Эберс убит двумя выстрелами из пистолета в собственной квартире. Все признаки заказного убийства налицо.

Краев почувствовал, как зазвенело в ушах, и он уже не слышал собственного голоса.

— Мы же с ним только позавчера на стадионе были…

Теперь Евгению стало ясно, про какое убийство говорил ему Стеблов. Но почему на него, Краева, так смотрели сослуживцы. В отделе никто не знал о дружбе оперов из разных ведомств. Такие отношения не поощряются руководством. Высосать информацию — ради бога, а дружить ради дружбы — не нужно. Из самого бы чего не высосали…

— Ты слышишь меня, Краев?

— Что?

— Я тебя спросил — что тебя с ним может связывать?

— Мы друзья.

— Ты раньше не говорил, что у тебя друзья в таможне есть.