— Нет.
— Налей еще, пожалуйста. Ты хорошо приготовил, спасибо. Твое здоровье! — Китаец снова поднял рюмку. — А как ты хотел бы умереть? Ты думал об этом?
— Думал.
— Когда?
— На войне думал. И в другое время тоже. Но меньше, чем на войне.
— И как же?
— Вы хотите это знать?
— Если ты не против.
— Понимаете, я родился в Сибири...
— Я знаю это.
Загорелое лицо лучилось улыбкой, вокруг глаз собрались морщинки, лишь глаза-щелочки поблескивали холодной чернотой.
«Ну, понятно. Еще б ты не знал!»
— Так вот, если бы я мог выбирать... наверное, так: сначала прожить долго. Потом узнать, что болен чем-то и нормально жить уже не способен. Или не болен, неважно. Короче, приехать домой, сходить в церковь, в баню. Взять с собой пару бутылок водки для анестезии и ночью, в мороз уйти в тайгу. Пройти, сколько сможешь, потом сесть или лечь в снег. Мягко отключиться и исчезнуть в тайге, чтобы весной уже ничего не нашли. Умереть, как зверь. Раствориться.
— Как зверь?
«Как пьяный зверь. Свинья? Говорят же: «напился как свинья». Впервые высказанная вслух, давняя мысль показалась полной ерундой.
— Это хорошая смерть? — все-таки спросил Андрей.
«Смерть для того поставлена в конце жизни, чтобы лучше к ней приготовиться». К. Прутков. Вот так надо говорить, если уж взялся.
— Нет. Не думаю, что хорошая, — качнул головой китаец.
— Почему? Самоубийство? Привязанность? Я придумал себе смерть и теперь буду стремиться только к ней, опасаясь смерти как таковой, во всех остальных ее видах? Или дело в водке?
— Может быть, тебе не понадобится водка. А сейчас выпей, если хочешь.