— А что вы знаете? — напрягся полковник.
— Что мисс Элизабет Холленфилд трахается с моим китайским коллегой! Который меня сюда привел. Любовники они, понятно вам?!
Полковник ничего не сказал. Молчание длилось минуту, две.
— Скажите, у вас есть дети? — неожиданно спросил он Андрея.
— Нет.
По правде говоря, Шинкарев не был так уж уверен в этом. Как выразился Козьма Прутков: «В гарнизонных стоянках довольно примеров, что дети похожи на гг. офицеров». Но официально — нет, детей у Андрея не было.
— Жаль, — ответил американец. — У мужчины должны быть дети. Знаете, я пришел работать в Лэнгли в начале восьмидесятых. Мне казалось, что нет ничего важнее, чем выиграть холодную войну у «Иванов». В начале девяностых рухнула Берлинская стена. И родился мой сын. Больше всего меня удивило, насколько безразлично первое и насколько важно второе.
— Так я ответил на ваш вопрос?
— Не очень представляю, зачем вас привел этот китаец. Ваша информация немного стоит. Тогда выслушайте мою. Эти разговоры об импорте сюда русских солдат... В общем, при определенных условиях Соединенные Штаты не будут возражать. Передайте это, если вас кто-нибудь спросит.
«Опаньки!»
— Передам. Хотя мне это не нравится.
Андрей впервые высказал такую мысль. Хотя давно хотел. Но говорить Чену было бы, по меньшей мере, глупо, а этому — в самый раз.
— Что именно вам не нравится? — спросил американец. — Что мы пытаемся контролировать ситуацию? Но такова жизнь. У нас здесь свои интересы, и вполне законные. Нравится это русским или нет.
— Дело не в этом. Мне вообще не нравится, что русские солдаты будут воевать в другой стране.
— Почему?
— Им и дома есть чем заняться.
— Что поделаешь? — пожал плечами Кеннет Паркер. — Русские хоккеисты играют в Эн-Ха-Эл. Русские артисты поют в «Мете», русские физики работают в Гарварде. А солдаты будут воевать здесь. Кто платит, тот и музыку заказывает.
— Вы умный человек. Могу я узнать, с кем говорил? — спросил Шинкарев.
— Зачем это вам? Могу сказать, что к компании «Лорал» я не имею отношения.
— Тогда до свидания. Я могу идти?