— Это его вдова? — Шинкарев имел в виду женщину за стойкой.
— Да, вдова.
— Там, на острове... Патриция не выдержала испытания?
— Выдержит, куда денется. А ты больше не зовешь ее Крысой.
— Нет. Это привилегия друзей. Ты ее друг, ты и зови.
— Да, мы друзья. А вот ты осложнил себе жизнь.
— Чем?
— Ты нарушил главное правило — «непривязанность». Мы ведь как буддийские монахи: дорога, миска, да пустая тыква. И Просветление где-то впереди.
«Наган на пояс, пакет за пазуху. Утром в Москве, вечером в Пекине. Похоже? Кто его знает».
— А почему мне разрешили спать с ней?
— А кто мог тебе запретить? «И верно. Дело-то не во мне».
— Тогда почему разрешили ей?
— Ты чем-то понравился Ши-фу. Может быть, когда пытался вернуться к ней на вилле. Или когда полез со своим идиотским разговором.
«Ши-фу не видел, как я отказался идти в подвал. Это Чен ему сказал. Из-за моего упрямства мы потеряли секунды три — огромное время в бою. Как пить дать, создали дополнительную опасность для самой Патриции. И это ему понравилось? — другому кому вешай!»
— Патриция тогда была в опасности? — спросил Шинкарев.
— Конечно. Но имела шанс и воспользовалась им.
— Патриция — ученица Ши-фу?
— Не из лучших. Та, с кем она дралась, была лучшей... в свое время. Но все равно, Ши-фу дорожит Крысой. Ему кажется, что вы подходите друг другу. А нам нужны лояльные люди.
— Лояльные?
— Не в смысле вербовки. Лояльные по большому счету — к ушу, к садам камней. К Дао. Друзья всего китайского.