— Значит, ты тоже учишься... — сделала вывод Патриция. — А что, в России можно учиться?
— Где угодно можно учиться.
— Кто тебя учит? Китайский Учитель?
— Китайский, но не Учитель. Так, инструктор.
— Расскажи!
— Хочешь узнать? Серьезно? Ладно, слушай.
...Ранним апрельским вечером, окутанным первым сухим теплом, приятно видеть воду Фонтанки, мелькающую сквозь гранитные башни моста. В мягких, розовато-серых сумерках улица Ломоносова заполнена народом; поблескивающие корытца машин, мигая красными фонариками, выстраиваются плотной лентой в створе высоких темных домов. Во дворе, в квадрате темнеющего неба, развернулись голые ветки узких, высоких лип. За неприметной железной дверью, спрятавшейся в углу двора, охватывает возбуждающий запах спортзала: мужского пота, резины, сухого дерева.
Невысокий черноволосый китаец в такой же, как у всех, черной форме кажется ожившим иероглифом, обозначающим очередную, легко и точно исполняемую, комбинацию. У него крепкие круглые плечи, выбритый до синевы подбородок, узкие глаза, в глазах порой мелькает грозный блеск:
— Спина пряма, расслабиса! Рука длинный, непрямой, на полкруга идет!
Шинкарев поздновато пришел в тайцзи — поначалу хрустели суставы, болели нерастянутые связки. Но порой что-то мелькало, будто поднималась от живота невидимая волна и катилась по телу легкой сухой прохладой, иголочками покалывая в ладонях. Рука сама идет вверх, разворачивается поясница, скручиваются расслабленные бедра, а над ухом снова:
— Расслабиса! Улыбаса! Как убийса улыбаса! Макушка — «бай-хуэй» — идет в пустоте, пах — «гуэй-инь» — в тяжести, кисти ровными кругами «наматывают нить», Инь и Ян играют друг с другом: одна нога тяжелая, другая легкая, стойка открытая, за ней сразу закрытая:
«Алмазный силач» — чуть влево, чуть вправо; руки ровно по кругу, нога резко вниз, на подножку с рывком рукой; сразу выход на «Ленивое закатывание рукавов»; — и снова круг скрещенными кистями; руки расходятся кругами; пинок коленом вперед; пальцы в горло; удар стопой назад; потом плечо, локоть, за локтем кисть выстреливает по дуге, попадешься — так и воткнется...
— Расслабиса! Корпус пряма держать, шарика не потерять, энергия вниз пойдет, сама пойдет!
Энергию можно потрогать. В кистях, выставленных «в шарик», возникает легкий зуд, покалывание, вибрация. В центрах ладоней («лао-гун») нарастает возбуждение, между ладонями словно протягивается толстая заряженная трубка, по которой что-то живое пульсирует-упирается. «Шарик» наполняется, становится упругим, напряжение перекатывается, ощутимо сопротивляется сжатию — и вот она, энергия Ци, в руках, словно детский мячик. Потом раз — и выскочила, и ладони уже не сопротивляются, схлопываются, вжимаются друг в друга. «Зубами не удержал — губами разве удержишь!»
В почках энергия черная и горячая, в даньтяне, внизу живота — киноварно-красная. А в руках она белая, и тут в голосе китайца появляется странная нежность:
— «Ма-бу» стоять, шарика держать, время идет, энергия видеть: такая красивая...
— Тихо! — перебила Патриция. — Слышишь?
На подходе к острову раздались слабые, но отчетливые звуки судового дизеля.
— Наши? — спросил Шинкарев.
— А кто здесь — наши?