— Доброй ночи, генерал Улусов. Ах, извините, вы понизили себя до звания майора!
— Как видите. Машина тоже не моя. Люди моего ранга по ночам и без охраны по темным переулкам не катаются. Давно за мной наблюдаете?
— Месяц. Только не думайте, что я приехал к вам из Москвы, наша встреча — чистая случайность.
— Вот в это мне трудно поверить. Кстати. А где вы жили в Москве?
— В доме на набережной.
— А где работали?
— В доме на набережной.
— Это как же?
— На набережной Тирпица[3] в Берлине. Дом 72. Помните этот особняк?
— Даже так?
— Мы с вами встречались, группенляйтер Болинбрук.
— У вас хорошая память. Но я вас не помню.
— Капитан Гельмут Штутт. Меня своевременно перевели в ведомство полковника Голльдорфа. Вас тоже миновала виселица из-за того, что вы находились в России. Не так ли?
— Я не принимал участия в заговоре адмирала Канариса.
— Сейчас нет ни Абвера, ни СД. Меняются времена, меняются задачи, неизменной остается наша профессия.
— Вы больше похожи на философа. Надеюсь, месяца вам хватило, чтобы войти в курс дела.
— Да. Меня интересовала ваша деятельность на посту генерала госбезопасности. Вы виртуозно с ней справляетесь. Во всяком случае, рядом с вами в лужу не сядешь.
— Уже обожглись?
— Не то слово. Последние пять лет я скрывался в советских концлагерях. Моя группа провалилась в Москве, и у меня не оставалось выбора, обложили со всех сторон. Ушел тихо, возвращаюсь еще тише. Мне нужно хорошее, надежное прикрытие и настоящая работа, имя можете дать любое.
— Хотите вернуться в Москву? Генерал перешел на немецкий язык.