— Моя квартира? Ты смеешься? В нее может проникнуть любой мальчишка с улицы.
— Прекрасно. Но тебе надо окружить свою квартиру ореолом тайны. В том-то и смысл, что квартира доступна и ни один вор в нее не полезет. Ты же никого никогда в нее не приглашаешь. Тебе неудобно приличным людям показывать трущобы. Никто же не думает о том, что ты собираешься уматывать из страны, поэтому не намерен вкладывать деньги в недвижимость. С другой стороны, хорошо бы иметь одного-двух свидетелей, которым ты доверяешь, что называется, лучшие друзья. Они должны видеть в твоей квартире картины. Время от времени меняй там экспозицию из дешевых подделок с рынка и морочь головы друзьям, будто в доме висят шедевры.
— У меня в доме живет один отставной генерал. Я его часто вижу во дворе за шахматной доской. Как свидетель он идеален.
— Ты с ним знаком?
— Нет. Просто здороваемся как соседи.
— Тогда откуда ты знаешь, что он генерал, да еще отставной?
— Ходит в брюках с лампасами и форменной рубашке без погон. Целыми днями болтается в скверике под окнами либо с шахматной доской, либо выгуливает собаку.
— Отлично. Пригласи его к себе на партию шахмат. Ты прекрасный игрок. Заводить дружбу надо сейчас, чтобы у нее шел свой стаж. Пусть и Шестопал побывает у тебя. Он тоже ни черта не смыслит в картинах и верит тебе на слово. От таких свидетелей, как банкир и генерал, уже не отмахнешься. Перед ограблением оба должны видеть коллекцию Федотова на стене в квартире.
— Шестопал не лучший вариант. Он знает об офисе на Гороховой и будет удивлен моей беспечности.
— В том-то и дело, что он знает о твоем музее. Так нам надо, чтобы он о нем не упоминал на следствии, а говорил лишь о квартире, где видел картины. Ему можно сказать, что ты ждешь экспертов, не хочешь перед ними засвечивать музей на Гороховой, вот и привез коллекцию домой на несколько дней.
— Интересная мысль.
— Интересных мыслей у меня пруд пруди. Твое дело пропускать их через мясорубку своего ума и выстраивать оптимальный план. Только не забывай главного. Не Володарского ты должен обвести вокруг пальца, а следователей. Пусть потом они сами на него выходят и огорчают дипломата невосполнимой потерей. Вот тогда Володарский действительно в тебя поверит как во всемогущего мага и волшебника. Картина будет выглядеть намного бледней, если о краже Володарскому сообщишь ты. Нет. Из этого ограбления надо сделать настоящую сенсацию, громкий скандал: пресса, телевидение, светские сплетни, главной жертвой в которой будешь ты.
— Хорошо, если бы меня еще при этом избили и уложили в больницу. Налет так налет, по всем законам жанра.
— Вот видишь. Я лишь подбросила тебе идейку, а ты уже придашь ей глобальный масштаб.
Добронравов выпил бокал вина до дна. Сегодня был один из самых счастливых дней в его жизни.
7 сентября 1996 года
Встреча состоялась. Расчет Шмелева сработал. Анна Дмитриевна сама, без чей-либо помощи, связалась с владельцем марок Ракицким. Тот, в свою очередь, вызвал к себе адвоката, чтобы посоветоваться. Павел Львович дал весомое ручательство за княгиню, но попросил Ракицкого не упоминать его имени, так как ведет ее дела, и считает не совсем корректным фигурировать в сделке, о которой Анна Дмитриевна никому не хочет говорить. Может сложиться впечатление, будто Шмелев сыграл в деле роль свата, а работа на две стороны не совместима со статусом юриста. Ракицкий с пониманием отнесся к просьбе Шмелева. Дела княгини его не интересовали. Важна была сама сделка и надежный покупатель.
Ракицкий прибыл в усадьбу, прихватив с собой марки и всю сопутствующую документацию. Княгиня вооружилась самым авторитетным изданием для филателистов — каталогом, изданным в Швейцарии и купленным еще отцом. Они тихо беседовали в комнате Анны Дмитриевны. Но не настолько тихо, чтобы Ника, сидящая в гардеробе, не могла слышать разговора матери и продавца.
— Если вас устроит сумма в двенадцать миллионов, я готова отдать вам чек. Директор банка — друг моей дочери, он сумеет вам помочь в получении наличных, но не сможет перевести, деньги за границу. Тут уж вам самому придется думать.
— У меня нет необходимости переводить куда-либо деньги. Я согласен потерять три миллиона. Так или иначе, но такая сумма ушла бы как комиссионные сборы аукционеров и налог королевству. Я в таком положении, когда у меня нет выбора.
ebooksa