— Разве у тебя дел нет? Ты же в институт поступаешь. И обязана поступить. Твой имидж в дальнейшем сыграет главенствующую роль, милочка. Ты должна быть чище хрусталя, чище горного источника. Набирай очки теперь, потом поздно будет.
Ника печально кивнула головой.
Борис встретил ее на развилке. Теперь, помня наставления тетки, она уже не хотела афишировать свою близость с мальчиками. Надо сказать, ей в этом отношении везло. Она трижды бывала на даче у Бориса, и их ни разу никто не видел. Борис боготворил свою богиню, и она позволяла ему рисовать себя обнаженной. Вообще он ей нравился тем, что не навязывался и не приставал. Но тут сработал дух противоречия и Ника возмутилась: наедине с парнем на даче, без одежды, а он к ней не лезет. Она сама к нему прильнула, да так, что у Бориса кровь в жилах закипела. С тех пор он стал ручным, окончательно потерял голову, не понимая, что девчонка лишь насмехается над ним.
Теперь, натасканная теткой, она уже по-другому решила относиться к парню. Силовая поддержка ей очень пригодится. Всякое может случиться.
— Я уже два часа тебя жду, — обиженно сказал Борис. — Холодно.
— Ничего, не умер же! Вот что, Боря. Довезешь меня до развилки, и я соскочу. Лесом до твоего дома пройду. Нас не должны видеть вместе.
— Почему?
— Хочешь срок получить за совращение малолетки? Тебе двадцать, а мне шестнадцать. Не дай бог, слухи до матери дойдут. Ты еще не знаешь, что такое моя мамаша. Тогда мне конец.
— Ну хорошо. Как скажешь. Готов прятаться по углам, пока тебе не стукнет восемнадцать. А потом пошлю к твоей матушке сватов.
— Ты сначала на ноги встань. Нищета. За моей сестрой банкир ухлестывает, так и то мать его не очень-то жалует. Ладно, поехали. — Ника села на мотоцикл, и они помчались по проселочной дороге в сторону поселка.
Последний километр она прошла задами дачных участков. Борис ее встречал со своим громадным псом. Овчарка с кучей медалей на шее, будто лошадь с бубенцами, первое время рычала на девушку, но потом стала привыкать, и Борис перестал сажать ее на цепь при появлении Ники.
Самая большая комната с камином находилась на первом этаже. В нее попадаешь сразу с крыльца, сразу чувствуешь тепло и уют. Боря не закрывал окна до глубокой осени, пока не наступали морозы, и в помещении всегда стоял чистый воздух. С холодом успешно боролся большой камин, сжирающий уйму дров, но отлично поддерживающий баланс температуры. Вероника изумилась, войдя в дом. Стол ломился от деликатесов. Икра, балык, копченые угри, шампанское, водка и конечно же цветы.
— Ты что, ограбил банк? — спросила девушка. — Откуда такая роскошь?
— На выставке купили две моих картины. Шведы купили за валюту.
Ника прошла к столу и села.
— Может, ты и впрямь талант? Станешь великим художником. Вот тогда мать на твоих сватов другими глазами посмотрит. Она терпеть не может новых русских, но почтительно относится к талантам. Моя сестра тоже великолепно рисует, а я следующим летом поступаю в театральный.
Борис начал открывать бутылки.
— А у меня нет матери. Она умерла. Отец сидит в тюрьме. Зато у меня есть толкач, на которого я работаю, он пристраивает мои картины на выставки. Думаешь, это так просто двадцатилетнему сопляку? Нереально. Додик меня проталкивает. И ты знаешь, мои картины покупают. Но только не наши, а иностранцы. Не в той стране я родился. Здесь я никогда не стану художником с именем. А конъюнктурщиком быть не хочу.
— У меня нет толкачей. Я верю в свои силы. Сцена — мое призвание, и она будет под моими ногами скрипеть половицами. Я в этом уверена. За что сидит твой отец?
— Из-за Додика сел. Моего толкача.