Первый город, в который направился капитан Хорн, был Нюрнберг, где по специальному приказу Гитлера хранилось Священное копье. И размещалось оно некогда в церкви Святой Екатерины. Сразу из аэропорта по разбитым немецким дорогам он подъехал к церкви, представлявшей собой после бомбежки унылое зрелище. Ожидания не оправдались. Вместо величественного собора он увидел груду обломков, посредине которых возвышалась труба старинного камина.
Вот и все что осталось от былого великолепия.
Путткамер Роберт, которого капитан прихватил с собой, даже не пытался скрывать накативших эмоций.
– Боже, что стало с городом! – повторял он без конца.
Поиски начинались не лучшим образом, но уходить просто так не хотелось. Повелев водителю подъехать ближе, капитан вышел из машины и направился прямиком к развалинам. Впечатление было удручающим. Вперемешку с камнями валялась церковная утварь: кубки, распятия, чаши. Месяц назад каждый из этих предметов представлял собой немалую ценность, но сейчас, обгорелые и побитые, они представляли собой лишь кучу мусора, совершенно не вызывая сочувствия у прохожих.
Наклонившись, капитан подобрал обломок от алтаря. Здесь же, в раскопе, отыскался смятый кубок. Церковь старинная, повидала немало, не исключено, что именно из этого сосуда когда-то причащались тевтонские рыцари, прежде чем отправиться в крестовый поход.
Подозвав адъютанта движением пальца, Уолтер Хорн распорядился:
– Развалины оцепить. Думаю, что здесь найдется еще немало ценного, – показал он на расплющенный кубок. – Потом напишете мне подробнейший доклад.
– Слушаюсь, сэр! – козырнул двадцатилетний сержант.
Генерал Паттон настоял на том, чтобы он взял этого молодца к себе в штат, сдержанно заметив, что совсем недавно морской пехотинец охранял самого президента Америки Франклина Рузвельта. Оно, конечно, и лестно заполучить столь ценного новобранца, но только трудно было найти применение великану в его ведомстве. И после некоторого раздумья капитан решил оставить его при себе, сделав адъютантом.
Служил Рузвельту, послужит и Уолтеру Хорну.
Парень, услышав о решении, немного загрустил, разумеется, он рвался на передовую, за наградами. Отправляясь на фронт, вряд ли предполагал, что придется заниматься писаниной и оприходовать ценности. Но ведь кому-то нужно заниматься и этим, а победа состоит из многих, на первый взгляд, незначительных вещей.
Если будет вести себя примерно, то без орденов не останется. Так что с войны вернется еще героем. Будет что впоследствии рассказывать внукам.
Единственным целым зданием в близлежащих кварталах оставалась небольшая сторожка около церкви, сделанная из гранитных блоков. Она представляла собой сплошной монолит. Но ей тоже досталось, – посеченная осколками снарядов, сторожка выглядела израненной.
Дверь неожиданно открылась, и на битый кирпич, сгибаясь под тяжестью лет, вышел тощий старик:
– Вы кого-то ищете? – спросил он на приличном английском.
– Вы здешний сторож?
– Нет… Здесь когда-то сторожем был мой сын. Но год назад его забрали на Восточный фронт. Мой дом разрушен, и я просто у него живу.
– Кажется, в этой церкви находилось Копье судьбы?