БИЗЯЕВ
Стас здорово устал. Уже только по одному факту – что он почти в два раза сбавил первоначально взятый темп, я понял, как он измотан. К тому же ему наверняка приходилось преодолевать страшную боль в груди, возникшую после того, как американский «тюлень» оглушил его таранным ударом своего буксировщика. Я не знал этого точно, но подозревал, что у Стаса переломаны ребра и отбиты внутренности. И тем не менее Стас продолжал плыть! Я не мог не восхищаться его мужеством.
По моим ощущениям, мы уже выбрались из бухты Норфолкской гавани и сейчас плыли где-то в начале Чесапикского залива. Но его ширина в самой узкой части составляет десять морских миль, поэтому я даже ориентировочно не мог предположить, где мы в данный момент находимся. А выйти в точку встречи с сухогрузом было ничуть не проще, чем отыскать в Норфолкской гавани плавучий док с американским атомоходом. Пожалуй, даже сложнее. И потом, мы не просто должны были приплыть в заданную точку, мы еще должны были сделать так, чтобы нас заметили с проходящего по заливу судна. В противном случае все наши усилия элементарно пойдут псу под хвост.
Оценивая со стороны силы Стаса, я понимал, что до берега ему уже не дотянуть. Не дай бог такое случится, но я, конечно, потащу его на себе, сколько смогу. А вот доплывем мы с ним до берега или нет – это еще вопрос. Ведь я, увы, тоже не двужильный, да и подустал порядком за этот заплыв. Я уж и не мечтал о подводных буксировщиках… Американский «Пегас» нам здорово помог. Только благодаря ему мы беспрепятственно проплыли через гавань, не привлекая к себе внимания «тюленей». Мне чертовски жаль было расставаться с трофейным «Пегасом», он в один момент домчал бы нас в залив, но протащить буксировщик через узкое отверстие в противолодочной сети было совершенно нереально. В общем, шальные мысли о самодвижущихся подводных носителях я безжалостно отбросил. А мечтал я о двух маленьких баллончиках с углекислым газом – тех, что используются в бытовых сифонах для газирования воды. Сейчас эти безделушки здорово бы облегчили наше положение. Стоило подсоединить баллончик к воротнику гидрокомбинезона, и вышедший из него газ надул бы спасательный воротник. И все! Дальше можно лежать на воде и, не тратя сил, перебирать ластами, зная, что ты все равно не утонешь. Но баллончиков нет, и приходится плыть, превозмогая усталость и вступая в борьбу с весом собственного снаряжения, которое камнем тянет тебя на дно…
Стас поднес к лицу левую руку. Смотрит на компас? Нет, компас у него на правой, как у меня. Сверяет часы… Уточнив время, Стас повернулся ко мне и принялся снимать с пояса свинцовые грузы. Считает, что пора всплывать? Что ж, последуем его примеру. Вслед за Стасом я очистил свой грузовой ремень и сразу ощутил, что мое тело стало значительно легче. Выталкивающая сила воды понесла меня вверх, и я, практически не прибегая к помощи ласт, вынырнул на поверхность.
Над головой светило ярко-голубое небо. Даже через стекло трофейной водолазной маски я увидел его цвет. С рассветом в мир вернулись краски. Пусть возвращаются. Я ничего не имею против этого, лишь бы не вернулись преследовавшие нас опасности: «тюлени», дельфины-убийцы, противолодочные вертолеты, патрульные катера и вся прочая военно-морская американская нечисть.
Рядом со мной вынырнула из воды голова Стаса. Первым делом он осмотрелся по сторонам в поисках опасности. Лишь убедившись в ее отсутствии, выплюнул изо рта загубник и сдвинул на лоб водолазную маску. Следом за ним я тоже избавился от непривычной мне американской маски, целиком закрывающей лицо. Наконец-то можно дышать настоящим воздухом. Сколько мы его уже не ощущали? Я взглянул на свои часы. Ого! Почти шесть часов! Понятно, почему мы едва ноги не протянули от усталости.
Стас тоже взглянул на часы. Но его, как я понял, волновало совсем другое. Приближался момент встречи с сухогрузом. В шесть тридцать «Владимир Серов» должен покинуть воды Чесапикского залива и взять курс на Калининград. Значит, до момента встречи осталось около получаса. Полчаса томительного ожидания, а дальше…
Подражая Стасу, я оглянулся по сторонам, стараясь рассмотреть на горизонте темную точку белого парохода. Вряд ли сухогруз окажется белым, но в моих мечтах он представлялся именно таким. Но я так ничего и не рассмотрел, даже берега не увидел. Кругом была только вода. Впрочем, это хорошо, что я не увидел берега. Следовательно, мы уплыли от него достаточно далеко. А раз так, значит, мы находимся в районе судоходных путей, проходящих через залив. Хоть какой-то повод для оптимизма…
Время шло, а сухогруз, встречи с которым мы с таким нетерпением ждали, по-прежнему не появлялся. Я беспрестанно переводил взгляд с чистого горизонта на свои наручные часы и обратно. И вот, когда до истечения критического срока осталось всего десять минут, вдали раздался протяжный корабельный гудок. Я не видел судна, подавшего этот сигнал, но отчетливо понял – это он, наш сухогруз. Мне стало до боли обидно: неужели он так и пройдет мимо нас? И тут я вновь поразился находчивости Стаса. Он выхватил из ножен свой водолазный нож, подплыл ко мне и принялся колотить обухом ножа по стальному корпусу моего трофейного акваланга. Я тут же вспомнил, что таким же образом сам подавал сигналы Стасу, стуча в погруженный пустой баллон. Если на судне сейчас работает акустик, а во время движения по заливу он не может не работать, то он обязательно услышит наши сигналы! Не может не услышать! Во всяком случае, мне очень хотелось в это верить. А Стас продолжал выстукивать точки и тире, складывающиеся в простое русское имя Владимир – первое слово в названии нашего сухогруза.
Еще один корабельный гудок! По-моему, чуть короче первого. Что это? Попытка капитана сообщить, что наш сигнал услышан? Или мне это только кажется? Стас на несколько секунд прервался. Значит, тоже услышал, что второй гудок был не такой длинный? Уже через пару секунд он принялся за новую серию ударов, а я обратился в слух, надеясь услышать подтверждение от капитана сухогруза.
«Владимир… Владимир…» – призывно разносились по воде подаваемые сигналы. Но ответом нам была мертвая тишина. Неужели все напрасно и «Серов» пройдет стороной?! Я готов был закричать от отчаяния и, наверное, через минуту именно так бы и сделал, если бы вдруг не увидел несущуюся к нам по волнам весельную шлюпку. Впереди гребцов, ритмично погружающих в воду многометровые весла, сидел кряжистый матрос в полосатом тельнике и с пышными усами на широком конопатом лице – картинный боцман! Разглядев впереди наши торчащие из воды головы, он перегнулся через борт и громко крикнул на чистом русском языке:
– Что, парни, заждались?!
Еще бы! Он еще спрашивает! У «боцмана» было некрасивое рябое лицо, но в этот момент он представлялся мне самым прекрасным человеком на свете.
…И БРЫЗГИ МОРСКИЕ СЛЕПИЛИ ГЛАЗА
Дежурному коменданту военно-морской базы Норфолк не пришлось брать ответственность на себя. Запрос в управление береговой охраны штата Вирджиния подписал сам командующий базой адмирал Мак-Коуэл. Запросы в Управление национальной аэрокосмической разведки и службу разведки военно-морских сил ушли за личной подписью первого заместителя директора ЦРУ, о чем комендант даже не узнал. Но, несмотря на высочайший уровень подписи, первой на базу поступила информация из местного управления службы береговой охраны. Запрашиваемые сведения не содержали ничего секретного, поэтому по открытой линии связи были без промедления переданы на факсимильный аппарат, стоящий в кабинете дежурного коменданта. Сообщив по телефону командующему базой, что ответ на его запрос уже получен, дежурный комендант оторвал выползшую из аппарата факсимильную ленту и вручил ее Трентону. Он даже и предположить не мог, какое впечатление произведет на инспектора ЦРУ этот скрученный в трубку листок бумаги. На лице Трентона выступили красные пятна, а глаза вспыхнули мстительным огнем. Не отрывая взгляда от текста полученного сообщения, он спросил у дежурного коменданта:
– Какие корабли сейчас находятся на внешнем рейде?
– Эсминец «Роуэл», фрегаты… – начал перечислять по памяти комендант, но Трентон перебил его:
– Вызовите в штаб адмирала, немедленно! Подготовьте приказ о перехвате для командира эсминца и сообщите на аэродром, чтобы для меня держали дежурный вертолет! Да, и пусть вертолет будет побольше, я полечу вместе с морскими пехотинцами!
Спустя десять минут составленный дежурным комендантом и подписанный командующим базой приказ был передан командиру эсминца «Роуэл» Майклу Дженингсу. А еще через десять минут с аэродрома военной базы вылетел береговой противолодочный вертолет. На его борту, помимо экипажа, находился капитан первого ранга Трентон и отделение морских пехотинцев под командованием старшего сержанта Браена. На всякий случай Трентон захватил с собой оригинал переданного Дженингсу приказа, на котором собственноручно расписался адмирал Мак-Коуэл.
ebooksa