Знайте русских!

– Ну, так готовься, – порадовал Пантелей, – сейчас увидишь.

К великому разочарованию старшего сержанта, вертолет не пронесся мимо и не скрылся за деревьями, а стал разворачиваться.

– Заметил! – радостно воскликнул Курочкин, поднимаясь во весь рост. – Заметил!

– Конечно, заметил, – обеспокоенно ответил Пантелей, прикидывая, кто успеет раньше: они добраться до спасительного берега или английский вертолет – до них. Уравнение решалось не в пользу контрабандистов.

– Спасены! Товарищ старший сержант, мы спасены! – Григорий чуть ли не танцевал от радости.

– Ты так думаешь? – Максаков был встревожен не на шутку. Вертолет явно ложился на боевой курс. – Тогда поди, объясни это англичанам.

– Что объяснять? – не понял подчиненный, но, видя тревогу на лице командира, радостного пыла все-таки поубавил.

– Что мы – русские моряки с захваченного пиратами военного корабля «Резвый», – неторопливо пояснял Пантелей, неотрывно глядя то на вертолет, то на медленно приближающийся берег, – что транспортер этот – наш, а не трофей бандитов. Что мы – не заложники, а свободные люди, что на катерах морских разбойников сидит шайка контрабандистов, а не свора пиратов и что драпака мы даем исключительно в мирных целях, во избежание, так сказать, международного конфликта между Россией и Великобританией. А ну, снимай тельник и прыгай! – внезапно заорал Пантелей.

– Что? – не понял Григорий.

– Прыгай, говорю, танцуй, маши руками, кричи! – Максаков быстро сдернул с мускулистого тела все, вплоть до трусов, взобрался на носовую возвышенность транспортера и стал изо всех сил размахивать полосатой майкой. – Давай сюда! – гаркнул Пантелей и с такой выразительностью посмотрел на подчиненного, что у Гриши похолодело внутри. Он одним махом выскочил на металлическую обшивку, присоединив к воплям старшего сержанта свой тенорок.

– Стоять! Стоп! – приказал Максаков, и Агадубебе послушно застопорил ход.

Морские пехотинцы орали так, что слышно их было аж на самой небесной верхотуре.

Вертолет еще раз пробарражировал над караваном, развернулся и завис, словно решая задачку: побегут – расстреляю, останутся на месте – еще подумаю.

– Мы – русские! Мы – русские! – орал Пантелей, задрав голову вверх. – Что ты замолк? – накинулся он на подчиненного. – Переводи!

– Что переводить? – не понял Григорий. – Да и вряд ли в таком грохоте они нас вообще слышат.

– Логично, – согласился старший сержант, но орать не перестал. – Мы плывем туда! – Пантелей стал тыкать указательным пальцем сначала себя в грудь, а потом указывать направление движения каравана. – Туда!

С кем там связывались и что решали англичане – неизвестно. Только, с минуту угрожающе пострекотав лопостями, вертолет резко вильнул вправо и понесся вдоль береговой линии.

– Ф-ф-ф-ф-фу, – облегченно выдохнул морской пехотинец, присаживаясь на корточки, – пронесло. Видал, Гриша? Не всегда надо убегать, – с назиданием произнес Пантелей, – у военных инстинкты, как у хищных животных. Побежал – значит добыча, значит – виноват. Почти как у нас: сначала стреляй, а потом разбирайся. Ладно, давай двигаться дальше. Нашей задачи пока что еще никто не отменял. Гляди, чтобы англичане нам чего не напортачили, – предположил Максаков, – однозначно сообщили и о нас, и о нашем маршруте. Пришлют еще сдуру целый вертолетный полк, а они могут. Вот тогда нам будет очень удобно скрытно передвигаться по джунглям и подбираться к пиратской базе. Трогай! – приказал он Агадубебе, и контрабандист, словно вышколенный таксист, моментально запустил двигатель амфибии.

Глава 27

Хиджам Фарух по-американски, закинув ноги прямо на панель управления, как насмотрелся в фильмах, сидел в ходовой рубке «Виктории», насвистывая незамысловатый мотивчик. Сидеть так африканцу было неудобно, но поза Цезаря требовала именно такого положения тела. Всем своим видом Хиджам показывал, что нет на свете человека более счастливого, чем он.