— Прижмись к обочине. Пойдем на переговоры.
Охранников свалки никто и ничто не интересовали. Они пропускали только мусоровозы, но не людей. Свалка — это вовсе не свалка, а территория завода. Рабочие разрыхляли мусор, сортировали, закидывали его вилами и лопатами на прицепы гусеничных тракторов, а те везли на приемку к трехэтажному зданию завода. Что-то сжигалось на месте.
— Послушайте, мужики! — надрывался Журавлев. — Мы ведь не ради удовольствия сюда приехали. В мусор попали важные документы. Улики.
Тут он вспомнил о своем удостоверении прокуратуры и сунул его одному охраннику в нос.
— Так бы сразу и сказали.
Охранник пропустил их за цепь и указал пальцем в непонятном направлении.
— Этой ночью разгружались на участке У-12. На стене увидите надпись. Там и ищите. Только с мусорщиками не связывайтесь. Для них авторитетов не существует. Могут на вилы поднять.
— За что?
— Каждая куча принадлежит кому-то. Ничего не поделаешь. С ними бесполезно бороться, как и с крысами. Видите — вдоль стены фанерные будки. Там они и живут. Говорят, что они даже оружие находят. Так что поосторожнее. Пальнут и крысам скормят. Или в брикет спрессуют.
На территории поддерживался определенный порядок. Мусор не сваливали как попало, а разделяли на огромные холмы выше забора с широкими проходами, разбитыми на кварталы, переулки и улицы. Из-за этих мини-хребтов обзор территории был невозможен, и посторонний без компаса обрекал себя на неминуемую гибель среди полчищ крыс. Очевидно, этим и объяснялось то, что возле каждой фанерной лачуги сидели по пять-шесть кошек, а не собак. Каждая такая лачуга имела свой архитектурный дизайн. Из чего их только не строили! В дело шло все: ящики из полиэтилена, жесть, кроватные сетки, фанера, кирпич, черепица, толь, картон. У одной имелась оригинальная дверь, выломанная из старого троллейбуса. Русская смекалка не переставала удивлять своей изощренностью.
— Ну вот, Петро, тут порядка больше, чем в твоем отеле. Место мы знаем, остальное — дело наших стараний. Главное — стимул, и у каждого из нас он свой.
Они шли, стараясь не замечать суровых лиц представителей местной знати, сидевших возле хижин. Одетые в лохмотья, обросшие, они вовсе не выглядели голодными и изможденными. Судя по лицам, эта жизнь их устраивала в полной мере. Кто знает, может, у каждого из них припасен фрак, электробритва на особый случай, а в рабочие будни им не перед кем выпендриваться.
— Да, у этих ребят своя секта. Они ничего не боятся, ни у кого не просят и никому не должны. Вряд ли они во что-то верят, признают законы и тешат себя надеждой, — сделал вывод Журавлев.
Возле одной из пирамид специальный экскаватор трамбовал мусор в твердые квадратные блоки размером полтора метра на полтора, а рабочие перетягивали их жестяной лентой. Электрокар цеплял усами готовые блоки и увозил в неизвестность.
— Они из них дома строят? — удивился Потапенко. — То-то в Сочи продохнуть невозможно.
— Обрати внимание, Петро. Люди здесь не общаются. Я не встретил ни одного говорящего. В молчанку играют. — Они дошли до того места, где стоял нужный знак на стене. — Тут и лопатки для нас припасли. Прямо у стенки стоят.
— Солидная кучка. Не так просто на нее вскарабкаться. — Потапенко поморщился. — Если я порву брюки, то это тебе обойдется в лишнюю сотню.
Они взяли лопаты и взобрались на вершину. Дело пошло. На нервы действовали наглые крысы и вороны, едва не задевавшие крыльями затылки.
Потапенко то и дело отшвыривал крыс лопатой, а то и рубил их.
— Не отвлекайся, Петро. Эти твари получают свое удовольствие в царстве зловонной роскоши.