Внезапно рука его скользнула по чему-то гладкому металлическому. Литератор скосил глаз в сторону и увидел мерцающий капот и крыло автомобиля. Еще не зная, зачем он это делает, Половцев начал дергать дверные ручки, словно намеревался вырвать их с мясом. Он даже не заметил, как мертвая предрассветная тишина разродилась отчаянным криком сирены охранной системы автомобиля.
Схватив валявшийся поблизости булыжник, литератор с силой погрузил свою руку с булыжником в темное нутро автомобиля, даже не заметив ледяной корки стекла и не почувствовав боли. Только брызнувшая из глубокой раны кровь удивила его.
Распахнув дверь автомобиля, он на мгновение замер, взял с приборной панели зажигалку и сунул ее в карман. После этого литератор начал методически долбить приборную панель булыжником, который так и не выпустил из руки, сокрушая почти безупречный дизайн салона и заливая его собственной кровью, словно в самом деле ненавидел это невинное детище прогресса.
Только когда сирена неожиданно стихла, он прекратил свою варварскую работу. Не обращая никакого внимания на все усиливающееся кровотечение, Половцев неторопливо вытащил из-под водительского сидения монтировку и… автомат Узи. Половцев знал, что это за игрушка.
Передернув затвор, он сунул автомат под мышку, взял в руку монтировку и подошел к багажнику. Одним легким движением руки Половцев открыл его, словно это была пивная бутылка, а не автомобиль.
Затем, даже не изменившись в лице, и абсолютно механически литератор свободной рукой вырвал из багажника вместе с грязным брезентом тот самый теплый комок, который стоил для него вселенной.
Связанный по рукам и ногам мальчик с залепленным ртом смотрел испуганными, глубоко запавшими глазами на своего безумного отца, который в свою очередь смотрел на него, смотрел… и не видел.
Неожиданным рывком Половцев поставил Андрея на ноги и, не говоря ни слова, с каким-то утробным рыком разорвал узел на его ногах. Потом высвободил руки мальчика и оттолкнул его от себя. От слабости Андрей упал. Ноги его затекли, и только теперь, когда во все отсеки его занемевшего тела наконец спасительно хлынула кровь, он почувствовал, что не сможет сделать ни шагу. Трясущимися руками мальчик отодрал пластырь и сделал глубокий, бесконечно глубокий вдох.
— Папа, — срывающимся, прыгающим по гортани голосом выдохнул Андрей.
Но литератор его не услышал. Отступив от автомобиля на два шага, он, по-армейски твердо держа автомат в руках, нажал на курок и выпустил в сверкающее лаком совершенство весь магазин.
Во время стрельбы мальчик начал отползать от машины, пытаясь спрятаться от безумца. Из пробоин автомобиля тонкой струйкой потек бензин.
Бросив еще гудящий стрельбой автомат в бензинную лужу, литератор достал зажигалку и щелкнул кремнем. Отойдя от машины на несколько шагов, стараясь не погасить собственной кровью продолговатый язык огня, Половцев плавным размашистым движением бросил зажигалку в быстро растущую лужу. Лужа вспыхнула. Половцев повернулся и быстро пошел прочь.
Через несколько секунд грянул взрыв, и в небо, словно неизвестное огненное светило, взвился белый с черным по краям шар. Литератор даже не пригнулся.
Ни боль, ни страх, ни смерть не существовали для него.
Подойдя к мальчику, испуганно лежащему на спине и с мольбой смотрящему на отца, Половцев, все так же стеклянно глядя сквозь сына, обеими руками поднял его, пачкая теплой кровью, и, подхватив на руки, потащил прочь от чудовищно гудящего в мертвой предрассветной тишине факела.
— Папа, у тебя кровь, — шептал потрясенный мальчик, глядя на густую и черную кровь, уже накрепко склеившую Половцеву пальцы. — Кровь! Кровь! — стонал он.
Половцев, не обращая внимания на слова мальчика и кровь, напрягаясь, как лошадь в упряжке, тащил свою ношу к шоссе, к узкой сереющей среди мрачной зелени полоске, словно именно она и являлась наконец осознанной целью всей его жизни.
Он уже не дышал, он хрипел при каждом вдохе. Жилы его напряглись и вот-вот грозили разорваться от этой непосильной ноши. Но он шел, шел неизвестно каким усилием воли, шел, все убыстряя шаги, словно там его ждала божественно сладкая, как влага в пустыне, смерть.
Не дойдя до асфальта всего нескольких шагов, Половцев остановился, ноги его подогнулись, и он упал навзничь в редкую, покрытую трауром пыли, траву.
До крови кусая губы и уже не сдерживая горлом хлынувших слез отчаяния, Андрей пытался оторвать от земли тяжелое тело отца, которое вдруг словно налилось ртутью.
ebooksa