– За мной! – крикнул я, побежав прямо на однорукого восставшего. Тот уже увидел нас и бодро двинулся навстречу. И впрямь очень шустро, пешком от такого не убежишь…
Первым ударом я отсёк ему уцелевшую руку.
Вторым – голову.
Старый поварской тесак оказался на удивление удобным для рубки гнилого мяса.
– Не отставай! – приказал я Ольге и побежал между танками.
Она и не отставала. Несколько секунд, пока мы бежали, а восставшие со всех сторон меняли направление и двигались к нам.
Но когда я обернулся в следующий раз, уже преодолев половину расстояния до автострады, Ольга уже бежала в противоположную сторону.
К музею.
– Ольга! – крикнул я. – Стой! Назад! Ольга!
Было уже поздно. Восставшие уже были за спиной, между мной и женой. Их там было десятка два.
И с боков тоже прибывали новые. Большая часть – медленные, но некоторые такие же подвижные, как обезглавленный мной однорукий.
Ольга обернулась только в дверях музея. Посмотрела на меня. Приподняла руку – то ли прощаясь, то ли извиняясь. И захлопнула тяжёлую дверь.
К ней почти никто не шёл. Так, ковыляла пара калек.
Наверное, настоящий герой в этой ситуации должен был прорваться к музею. Подумаешь – десяток-другой восставших.
Прорваться…
Постучаться…
Поговорить с женщиной, только что признавшейся, что она тебя предала…
Впереди, отрезая меня от дороги, были только двое восставших.
Одному я вонзил в голову ледоруб. Окончательно убить это его не могло, но он закрутился на месте, схватился за рукоять, пытаясь вырвать оружие, будто занозу.
А второго я просто обогнул. Не было времени махать тесаком, сзади приближались.