— А-а-а… Ты за этим сюда.
— Значит, слышал. Мне хотелось бы сканировать подлинники всего, что можно найти и заполучить по делу концерна. У меня имелся контакт, но его оборвали. Разнесли в клочки… В ресторане «Стейк-хауз».
— Вот отчего в таком виде! Дядя Бэз, сюда с кондачка не суются… Лучше бы уехать. Прямо сейчас. Если контакт оборвали таким образом, лучше сейчас… Будут и дальше прерывать контакты… э-э-э, пока ты шевелишься… Садимся в машину и в аэропорт. Или восемь часов едем машиной же до Чимкента, там тридцать километров — граница и потом Ташкент. Из Ташкента любой путь…
Мы вернулись на дерматиновый диванчик возле прилавка с машиной «Эспрессо». Я жестами показал кавказцу, чтобы сделал ещё двойной и отнес охраннику при дверях.
— Спасибо, крестник… Но все же, если я буду настаивать?
— Дядя Бэз, здесь это дорого стоит, — сказал Матье. — Может, и жизни.
— Ты не говоришь, что невозможно. Так ведь?
— Если за деньги, возможно. Как и в России, никакой разницы.
— Сколько же?
— Бартер.
— Бартер?
— Ты мне со своей стороны, я тебе — со своей. Мы здесь и мы вам, вы там и вы нам. Такая формула. И речь для меня идет о личном… о семье. Значит, и для тебя, дядя Бэз, о личном.
— Что значит — о личном?
Он пожал плечами.
Я понял. Тесть знает, в какие игры с Европой играет зять. И зять получил задание сыграть на этот раз не на передачу, а на прием информации. А тут и я со своим вопросом подоспел. Хотя и чистая случайность, внезапное совпадение, но Матье уверенно и без оглядки говорит о бартере. Для него, если что в разговоре и стало экспромтом, то лишь мое появление в Алматы со своим интересом. Не дело «Эльфа». К которому определенно причастен тесть Матье, а напрямую или опосредованно, видно станет…
Кажется, только меня все застают врасплох.
Отчего не застать и Шлайна врасплох? Пойти к документам своим путем, через Матье, у которого есть полномочия от тестя, и, стало быть, в неприятное положение крестник из-за меня не попадает? Возможно, удастся на этом пути ещё и избежать гнусностей, уготованных мне Ефимом и местной спецслужбой.
— Это упрощает дело, — сказал я. — До конца искренни и обмениваемся друг с другом всем, что знаем. Мы же родственники.
— Да, крестный, — сказал Матье. — Это верно. Завтра… После обеда в четыре я звоню. Не по мобильному. В номер. И встречаемся.
— Кто встречается? — спросил я.