– Мне в обморок падать прямо сейчас или немного погодя? – Борис смотрел на эсэсбэшника с нескрываемой насмешкой.
– Борис, у тебя что-то есть? – уже поняв подоплеку его сарказма, прищурился Рудаков.
– Разумеется, – кивнул Петрухин, доставая из папки показания Ежонова. – Ознакомьтесь. Тут как раз и рассказывается, откуда «ноги растут».
– Что это? – Прокурорша недовольно скривила губы.
Эсэсбэшники обеспокоенно переглянулись, как бы говоря друг другу: пролетаем как фанерки над Парижем… Глуховато откашлявшись, начальник УВД взял лист с показаниями Ежонова.
– Д-да-а-а! – пробежав глазами по строчкам, Рудаков удивленно выпятил нижнюю губу. – Вот это, я вам скажу, кордебалет!..
– Константин Федорович, не могли бы вы сообщить, что это за бумага? – кисловато поморщился второй эсэсбэшник.
– Согласно показаниям задержанного Ежонова, – глядя на него, пояснил Рудаков, – начальника службы безопасности Хухминского, драка была специально спровоцирована с тем, чтобы устранить подполковника Петрухина. По замыслу ее заказчиков, в результате стычки Борис Витальевич должен был оказаться в реанимации. Для чего это им было нужно? Чтобы иметь возможность безнаказанно убить горничную Сольцову, обставив это как суицид. Но их задумка не сработала – подполковник Петрухин сумел дать негодяям отпор. Поэтому сразу же, когда убийство свершилось, он приступил к работе и не позволил «спрятать концы в воду».
– Но если он знал, что готовится убийство этой самой Сольцовой, что ж он не принял мер по его предотвращению? – встрепенулся первый эсэсбэшник.
– Борис Витальевич предполагал, что убийство возможно, но у нас не салон ясновидения. Ни он, ни кто-то другой не мог знать, кого именно преступники изберут в качестве жертвы. Тем более что и они сами в тот момент нам не были известны.
– Но вы, я так понимаю, хотите сказать, – прокурорша возмущенно замотала головой, – что виновник этой драки – главный аналитик областной администрации?! Чушь! Неслыханная чушь! Я этому никогда не поверю!
– Так же, как не поверили и пятнадцать лет назад в виновность Хухминского, убившего на Золотом Камне молоденькую спортсменку, совсем еще ребенка. Помните, как рьяно вы добивались моего отстранения? – уже совершенно серьезно Борис посмотрел на даму в мундире. – Вы тогда были начинающим следователем, но тем не менее к вам почему-то прислушивались даже очень важные чины. Ну да не о том речь. Вопрос о том, как вы распорядились своим влиянием. А его вы использовали исключительно для того, чтобы похоронить дело, объявив его несчастным случаем.
– Что вы несете?! Как вы смеете?!! – брызжа слюной, заверещала прокурорша. – Вы за эти слова ответите!
– И еще я вам скажу, что именно на ваших погонах кровь той несчастной женщины, убитой на острове. И слезы ребенка, который теперь уже не дождется своей матери. Ведь это же вы, невзирая на личную просьбу Константина Федоровича, распорядились выпустить из СИЗО Евгения Коцигаша? Только не надо отрицать. Я видел документ, подписанный вашей рукой.
– Да, я приняла такое решение, чтобы… исправить те искажения закона и злоупотребления властью, которые допустили вы!
Зампрокурора пошла пятнами, на ее лбу выступили капли пота. Судя по всему, она уже была не рада, что затеяла этот разговор.
– Это было не злоупотребление, а ход, нацеленный на то, чтобы дезинформировать бандитов, – убийственно глядя на нее, уведомил Борис. – Если бы Коцигаш остался в СИЗО, о чем у нас с ним была особая договоренность, горничная Сольцова и сейчас была бы жива.
– Кстати, я еще не все вам сказал, – требуя внимания, Рудаков поднял руку. – Согласно все тем же показаниям аналитик спровоцировал драку по просьбе некоего Барона, главаря крупного криминального сообщества, являющегося по совместительству вице-губернатором. Речь идет о господине Дрыгалове.
В кабинете повисла мертвая тишина. Прокурорша и оба эсэсбэшника замерли как в финальной сцене «Ревизора». Для чего-то пошарив по карманам, прокурорша неожиданно потребовала:
– Ну-ка, дайте мне взглянуть!