Журналист заснул прямо в кресле, так и не выпуская из рук географический атлас.
У местной администрации только к середине дня удалось выбить старенький вездеход. «Дамские угодники! Кобели! Для «госпожи Алексеевой» давно бы уже вертолет под окнами жужжал». Талеев не хотел будить измученную девушку и вот теперь чертыхался, подпрыгивая на колдобинах в водительском кресле чихающего раритета. Он ехал один. Перед самым Грумантом его поджидали друзья-подчиненные, с которыми он созвонился еще в пути. Их новости не могли ждать.
– Снимаю шляпу, патрон! Гениальное предвидение, хотя никто и не сомневался. Неожиданности поперли косяком!
В состоянии такой эйфории Вадима мог остановить только Анатолий. Он так и сделал, переведя бурные словоизлияния друга в плоскость спокойного содержательного доклада.
Совсем недалеко отсюда расположен самый крупный лагерь экспедиционных изыскателей. Там постоянно проживают в бараке полтора десятка рабочих. С первого же посещения друзья определили этот стан как самый цивилизованный. Здесь существовало какое-то подобие порядка, был бригадир. Пили в меру.
Еще вчера поздно вечером Анатолий пересчитал всех рабочих, поинтересовался их именами. Потом вместе с Вадимом устроили негласную «проверку по койкам», причем все штатные места для сна и отдыха были заняты. Составили свой список. Сравнили. Если бы недоставало двух-трех человек, можно было поразбираться с бригадиром, выслушать стандартные ссылки на болезнь или запой и успокоиться. Но «списочные» данные отличались от «наличности» на 18 человек! Никто из бригады их никогда не видел, включая бригадира. А у экспедиции по меньшей мере еще 4–5 таких точек. Можно себе представить, какими людскими резервами обладают террористы.
Еще у рабочих узнали, что они неоднократно встречали в тундре одетых в маскировочные костюмы людей. По двое или по трое. Те даже приходили к ним в стан, выпивали вместе. Рабочие уверены, что это – охранное подразделение их экспедиции. Они сами так говорили, мол, от медведей вас защищать и старые рудники охранять, да и начальство хочет телохранителей иметь. Непонятно, от кого, конечно, но сейчас это модно и положено. Которых здесь встречали, вроде с охотничьими ружьями были или без ничего. Только ведь ни в каком штатном расписании такого подразделения не числится.
– Надо в кадрах надавить, – уверенно сказал Вадим, – наверняка там кто-нибудь в курсе.
– Не факт. Да, начальница лично беседует с каждым работником. Вот ей и приводят человека с приличными документами и справками, претендента на невысокую должность, чаще всего разнорабочего. У нее претензий нет, приняла заявление, подшила в папку. Один или два раза она лично объезжала все объекты. Ну и что? На момент ее прибытия представляли тех, кто есть, а остальные распоряжением начальства изыскателей временно переведены на другой объект, в помощь. И сейчас находятся километрах в 150. Пока она туда соберется, все повторится сначала. А если бы вы, ребята, знали еще, какой бардак у них в кадрах творился, пока там Алексеева не поработала! Нет, бухгалтеры могут быть замешаны в каких-нибудь денежных махинациях с выплатами премиальных или суточных, но не в терроризме. Да и что давить? Чтобы узнать точное количество врагов? Ты, Вадик, первый закричишь, что врага надо бить, а не считать, и сошлешься на Суворова. Правильно спросить не «кто и сколько», а «где». Вот я сейчас и поброжу непосредственно вокруг рудника.
– Нас не хочешь с собой на прогулку пригласить?
Талеев отрицательно покачал головой:
– Пока рано. А один я незаметнее – легче просочиться.
– Ага! В ледник уже просочился. Еле выскребли.
– Ну, понадобится – еще разок поскребете. Моя гарантия – связь по телефону дважды в час. И не переживайте: сейчас я иду совсем под другой легендой. Вечером встретимся в номере. Выметайтесь из «бронтозавра»!
Вечером в номере собрались все, кроме Талеева. Его ждали больше двух часов. Журналист ввалился грязный, измученный, с разорванной у колена штаниной и сразу отправился в душ. Оттуда он кричал, что впредь о любых поездках будет договариваться с властями лично Алексеева. Вертолет, лимузин, цветы и ковровая дорожка к выходу обязательны! Мужчины непонимающе переглядывались, а Гюльчатай сидела на стуле, строго выпрямившись, сложив руки на коленях и скромно потупив взгляд: «Да не знаю я, о чем это вы?»
Вытирая полотенцем мокрые волосы, Гера вошел в гостиную. Казалось, вместе с дорожной грязью он смыл с себя и все негативные эмоции, потому что начал говорить очень спокойно и даже тепло.
– Друзья мои, вы, конечно, уже обменялись своими достижениями и обсудили их. Я поделюсь результатами моих изысканий. Сразу скажу, что таких впечатляющих новостей, как у Толи и Вадима, или результатов Гали у меня нет. Скорее, информация к размышлению. Зато мне удалось побывать не только на Груманте, но и на Пирамиде. Да-да, потому так и припозднился. Лишний раз убеждаюсь в правильности народной мудрости: «Лучше один раз увидеть…» Получаешь совершенно иное представление, чем из рассказов, сообщений и фотографий в Интернете.
Рудник Грумант – это сейчас два развалившихся барака на самом берегу фьорда. И ничего вокруг в обозримом пространстве. Я нашел три замурованных входа в саму бывшую шахту и один открытый вход. То ли кирпичи разобрали, то ли они сами рассыпались за столько лет. Но и здесь далеко пройти не удалось: несколько недлинных коридоров, один спуск вниз и – прочная металлическая решетка. Никакой охраны, даже сторожа нет с берданкой.
На Пирамиде совсем другое дело. Там есть несколько приличных строений, в которых проживают человек десять. По крайней мере, столько я видел. В летний сезон туда часто заворачивают экскурсанты. Вот наши предприимчивые власти и собираются в одном из домов музей открыть, водить пешие экскурсии по ближайшим шахтным объектам и позволить любоваться замечательным видом на главную гору. По ее форме когда-то и название дали поселку. Это мне все вполне официальный человек рассказал – будущий гид. Он там живет, возится с какими-то экспонатами, готовится к летнему сезону. Входы в шахту закрыты металлическими дверями, ключи у этого гида. Правда, он сам признался, что вроде есть еще старые тоннели на другом склоне, но он туда не ходил. Я тоже.
Понимаете, здесь, в отличие, например, от Новоафонских пещер в Абхазии или Саблино под Санкт-Петербургом, отсутствует проблема дикого спелеологического туризма. Народу нет. Никто внутрь не лезет, потому и за добросовестным перекрытием входов-выходов нет надобности постоянно присматривать.