Разведывательно-диверсионная группа. «Филин» – ночной хищник

Филин словно кошка взбирался по камням. Благополучно добравшись до каменного карниза, нависавшего над тропой в четырёх метрах, Андрей прильнул к окуляру прицела. Оба минометных расчета были как на ладони. После пяти выстрелов — давала о себе знать усталость и горячка боя — один расчёт был уничтожен. Сняв ещё двоих, не в меру ретивых, «духов», Андрей стал выцеливать наводчика второго миномёта. И вдруг…

Пуля ударила в левый бок, как раз в место, не защищенное титановыми пластинами «броника». Удар был такой силы, что сбросил Филина с карниза, практически на голову Слону.

— Андрюха! Андрюха, мать твою! Ранен?! — Хотя было видно и так, что ранение тяжёлое. — С-суки! Суки!!!

— Слон… — Прошептал Филин, чудом, находившийся в сознании.

— Ты это, Андрей, ставь растяжки. — Он облизнул, ставшие сухими губы. — МОН под рацию, рацию на «радиомаяк». И валим отсюда, земеля…

Слон всё понял. Они действительно продержались. Были уже сумерки. Рация на «радиомаяк»! Всё правильно! «Духи» доберутся до рации минут через пятнадцать, как раз время, достаточное, чтобы дотащить Филина до перевала, и чтобы над тропой зависли «крокодилы» со своими НУРСами…

…Взвалив командира на спину, и повесив на шею полупустой РПК, Слон, медленно, побежал к перевалу, навстречу, уже доносившемуся из-за гряды, рокоту винтов, не замечая, густо летевших, вокруг, свинцовых шмелей…

…Слон ещё услышал взрыв, оставленной под рацией, МОНки, он даже успел перевалить за гряду и отбежать метров 100, когда с неба послышался свист мины и …

Сколько он был без сознания, Слон не помнил. Когда он открыл глаза, приходя в себя, стояла звенящая, оглушающая тишина. Ему было холодно. Чудом сохранившиеся «Командирские» показывали 23.50.

«Так можно себе яйца отморозить». — Подумал Слон, пытаясь подняться. И не смог. Только сейчас он посмотрел на свои ноги. Но взгляд этот был, как будто, со стороны, абсолютно безучастный. Обе ноги были изуродованы осколками взрыва. Слон оглянулся и в двух метрах от себя увидел Филина, раненного ещё и в ногу, и без сознания.

— Андрюха, слышь? — Слон подполз к тёзке. — Как выбираться-то будем? Кажется моим «колёсам» пришёл полный пиздец.

Боли Слон не чувствовал совсем, видимо, стоявший мороз, помогал в этом. Разодрав зубами несколько «Индивидуальных пакетов», он перевязал Филина, потом себя.

— Ты, братан, давай держись. — Говорил Слон, привязывал Филина, к себе на спину, размотанной чалмой. — Мы ещё с тобой по девкам сходим в Одессе. Слышь, тёзка?

Невероятно, но Филин слышал абсолютно всё…

Улёгшись животом на снятый «бронник», Слон сказал Филину:

— Ну, вот и саночки у нас есть братан. Поползли, что ли? А вот, знаешь, песню одну вспомнил, с того концерта, — прошептал Слон и запел тихонько:

А не спеши, ты, нас хоронить, А у нас еще здесь дела — У нас дома детей мал-мала, Да и просто — хотелось пожить. А не спеши, ты, нам в спину стрелять, А это никогда не поздно успеть, А лучше дай нам дотанцевать, Лучше дай нам песню допеть.

… Конечно-же бронежилет не санки, но под горку — Слону была огромная помощь…

А не спеши закрыть нам глаза, Мы и так любим все темноту — По щекам хлещет лоза, Возбуждаясь на наготу.

… Силы были на исходе, и Андрей это чувствовал, но он полз и полз…

А не спеши, ты, нас не любить, Да не считай победы по дням — Если нам, с тобою, сейчас не прожить, То кто же завтра полюбит меня? А не спеши, ты, нас хоронить…

… Как сломанный патефон, Слон повторял песню, бесконечное количество раз, стараясь не потерять сознание от потери крови.

«… Только не отрубайся, Слонёнок, иначе подохнем тут. Давай, давай!..» — Уговаривал себя Андрей, полз всё дальше и дальше. Но, сил больше не было. Слон и так сделал больше, чем мог бы сделать человек…