Ларин видел, как вытянулось лицо Хусейнова, как дрожь прошлась по его телу. Порученец попал между двух огней – крутой нрав президента автономии был известен ему не понаслышке. Тот мог позволить себе в республике практически все, что угодно. Захоти он – и отрубленную голову Хусейнова выставили бы на всеобщее обозрение, надев на пику кованой ограды президентского дворца. Подобное пока прощалось Москвой в обмен на лояльность и мир. А потому Андрей решил рискнуть, добавить то, чего сам не видел, но что вполне могло иметь место. Ведь люди склада Хусейнова или Глотова доверяли только самим себе.
– Я тогда на складе в его кейсе потертую красную кожаную папку заметил, – сказал Ларин. – Еще подумал, что эта вещь явно не из его «гардероба», а чужая.
И оказалось, что Андрей попал в цель. Хусейнов вздрогнул, а Глотов прищурился.
– Открывай свой сраный кейс! – гаркнул Александр Филиппович. – А я-то думаю, какого черта ты его ко мне крышкой поворачиваешь, когда внутрь лезешь.
Хусейнов вцепился в свой серебристый портфель, огляделся, а затем, вскочив, бросился к двери. Ларин подставил ему ногу и схватил за плечо. Порученец «презика» попытался его ударить, но тут же почувствовал, что не стоило этого делать. Занесенная для удара рука была перехвачена. Ларин заломил ее за спину и заставил Хусейнова уткнуться лицом в стол.
Глотов даже рот приоткрыл от удивления.
– Лихо.
– Александр Филиппович, – Андрей чуть ослабил хватку. – Я не зря его остановил?
– Ты все правильно сделал, – ухмыльнулся хозяин имения. – Просто мысли мои читаешь.
Глотов принялся возиться с замочками кейса. Крутил колесики, но защелки не поддавались.
– Разрешите мне, – предложил Ларин.
– Можешь его уже отпустить. Больше не будет дергаться.
Андрей подцепил лезвием перочинного ножа колесики и просто выломал их из замка, затем поднял крышку, извлек потертую кожаную папку старика Масудова, присмотрелся к ней с разных сторон и со словами «она самая» отдал ее Глотову.
Хусейнов грозно дышал у него за спиной. Глотов быстро пролистал документы, удовлетворенно кивнул, пробормотав: «Да», и добавил, обращаясь к Андрею:
– Можешь идти. И не вспоминай о том, что здесь видел и слышал. На людях он для тебя по-прежнему Иван Петрович Хусейнов – уважаемый член общества, а не «свинья».
Ларин вышел. Хусейнов стоял, растирая болевшую руку. Александр Филиппович спрятал папку в сейф.
– Это тебе наука, – проговорил он. – Когда настоящим делом займетесь?
– Вы о Москве? – тихо осведомился порученец.
– Естественно. Остальное меня интересует во вторую очередь – провинция лишь фон.
– Рискованное дело, – замялся Хусейнов. – Исполнители есть. Их обеспечивает Тангаев. Но, может, лучше будет просто установить кеги с газом в людных местах; ну, а потом их оперативно найдут правоохранительные органы. Один анонимный звонок... Пресса раздует угрозу.