«Ему нужно еще раз осмотреть квартиру».
– Да пойдемте посмотрим, долго, что ли?
Так они оказались там, где дольше всего времени провели в первый раз.
Голландец бросил взгляд на нишу. Капитан сделал вид, что не заметил. С чашкой в руке он бросился в почти бессвязные рассуждения о том, что квартиры нынче милиционерам не дают, что приходится с разнополыми детьми толкаться в доме хрущевской планировки…
«Да, да, улучшенной планировки с двумя лоджиями…»
…Что с такой зарплатой не размахнешься, что…
– Ой, что это у вас? – вдруг прервал он свой монолог и, чуть склонившись, присмотрелся к пятну на том месте, где дверца ниши сходилась с косяком.
«Черт!» – встревожился Голландец.
– Это краска. В нише я храню художественный хлам. Мольберты, подрамники, холсты. Эта комната – проклятие моей подруги. Я создатель творческого беспорядка, она – любитель безжизненного порядка. Я сейчас вытру.
– Да ладно вам суетиться, – и капитан, вынув из кармана платок, протер пятно. – Знаете, у меня мизофобия… Скрываю это как могу. Хочется доработать до пенсии. Ненавижу мелкие недочеты после уборки. Вот поэтому я и решил перебраться в квартиру побольше. То есть не из-за мизофобии, конечно, а из-за тесноты…
Непрошеный гость посмотрел на часы.
– Самое скверное в работе – это убивать время на бестолковые мероприятия. Двадцать человек заняты тем, что ведут бессмысленные беседы с людьми, не имеющими никакого отношения к убийству.
– Зачем же убиваете? Простите за каламбур.
Капитан рассмеялся и открыл дверь ниши. Когда его рука легла на косяк, Голландец успел заметить след машинного масла, вытертого сухой тряпкой.
– Не исключено, что кто-то что-то видел, что-то слышал. – Капитан заглянул внутрь и закрыл дверь. – Пятое правило Глеба Жеглова. Спасибо за кофе. Пойду, а то хватятся. И еще раз благодарю за картину.
– Можете еще раз зайти. Пока вас не было, я сгонял за пивом. По себе знаю – нет ничего лучше стакана холодного пива после хорошо выполненной бестолковой работы.
Оба рассмеялись, и Голландец готов был поклясться, что в глазах капитана промелькнуло, но тут же исчезло разочарование.
Он закрыл дверь и прислонился к ней спиной.
«Где я прокололся? Он зашел во второй раз, чтобы осмотреть то, что не осмотрел в первый. И заглянул только в одно место – в нишу. Без спросу. Его интересовала ниша. Он имел возможность зайти ко мне, когда это пытались сделать двое лейтенантов. Но не вошел. А через четверть часа испытал в этом потребность. Значит, прокол совершен с минуты появления лейтенантов. Что-то случилось в тот момент, если он спустился на парковку и лапал снизу движок моего «Форда». Зимой он бы просто положил руку на капот. Но сейчас лето. Он понял, что двигатель горячий, и сообразил, что я выезжал. Охранника он если еще не расколол, то скоро расколет».
Оторвавшись от двери, Голландец вошел в спальную. Соня тихо дышала. Разметав по постели руки, она словно звала его. Он встал на колени и заглянул под кровать. Труп лежал, держа руки по швам.