Взорвать «Москву»

22
18
20
22
24
26
28
30

– Еще один экзамен в твою зачетную книжку, – туманно пояснил майор. – Прибавь-ка ходу, машинист! – бросил он водителю.

Езда по темной пустой трассе убаюкивала. «Жигули» свернули на раздолбанную асфальтовую дорогу и покатились медленнее.

– Туши фары! – скомандовал Черкасов. – Выгружаемся!

Посветив фонариком, майор извлек из багажника длинный чехол, передал Артему.

– Пятьсот метров вдоль трассы. Дачные домики. Четвертый от поворота, – взглянув на часы, сказал Черкасов. – Огневую точку выбери сам – там пригорки удобные есть, увидишь… Познакомься пока с клиентом. Вряд ли он тебе незнаком…

Засветился дисплей мобильного. На Тарасова глянул усмехающийся потертый мужчина в отличном костюме. Он сидел в кресле и явно позировал: нога закинута за ногу, лицо в три четверти, умное выражение лица. Да, не знать этого всемирного журналиста, проросшего на российской почве еще в конце восьмидесятых и с тех пор регулярно поливавшего грязью всех и вся, было невозможно. Американские хозяева щедро платили устроителю грандиозных телемостов, где рядовые граждане США выглядели лощеными интеллектуалами, а россияне – полными дебилами. Мазохистское удовольствие от созерцания собственных братьев и сестер передавалось, как чума: россияне балдели от собственной неполноценности, не осознавая, что эта кажущаяся неполноценность – заказ из-за океана, услужливо подхваченный вот этим хмырем в заграничном костюмчике. И в новые времена телезвезда пристроилась на ниве обличительной журналистики, подтверждая известное мнение, что обличение на Руси оплачивается гораздо лучше, чем созидательный труд на родную страну…

– Хорош гусь, – вскидывая на плечо винтовку, сказал Артем. – Ствол нормально пристрелян?

– Так точно, – отозвался Черкасов, усаживаясь на переднее сиденье. – Перчатки вот возьми. По окончании операции бросай эсвэдэшку и двигай вот по этой дорожке. На пересечении с трассой тебя подберет случайно проезжающий мимо Баев… Кстати, никаких разговоров по мобильному. Ты телефон-то взял?

– Мобилку ты у меня сам вчера забрал. Забыл, что ли?

– Ну да, конечно… С богом, Артем! Ни пуха, как говорится, ни пера…

Дворик четвертой от поворота дачки просматривался как на ладони: лунный свет лежал на лужайке, качелях, полосатом тенте. Тихо было на дачах, освещенных прожекторным светом. В оптический прицел винтовки Артем разглядел за серебристо-черной ночной листвой рубиновые огоньки наружного наблюдения. «Хорошо охраняется, – подумал он. – Конечно, не Рублевка – там за забор так просто не заглянешь, – но все-таки для ближнего Подмосковья неплохо».

Улегшись на живот – пригорок в семистах примерно метрах от дома оказался, удобнее не придумаешь, – Тарасов еще раз осмотрел двор через оптику. Слишком простая задача. Он еще раз вызвал в памяти американскую улыбку продажной шкуры-журналиста: помнится, тот прохаживался по поводу зверств федералов в Чечне… Продажная сука! Ты видел брошенные русскими сотни квартир в Грозном, где орудовали мародеры?! Ты видел горящие бронетранспортеры, где заживо поджаривались девятнадцатилетние пацаны-срочники?! Ты видел убитых женщин и детей?! Ты видел отрезанные головы пленных солдат с выпученными страдальческими глазами?! Ты продавал Россию и армию оптом; и, в общем, справедливо, что твой благородный в сединах лоб скоро украсит дырка от пули из снайперской винтовки…

Начало светать. Розовый утренний свет брызнул на влажные газоны и двускатную черепичную крышу дачи. Артем потянулся и приник к окуляру: черт его знает, когда этот козел выйдет подышать воздухом. Может, он до полудня спать привык, а может, сейчас выйдет. Некоторые дачники с крыльца писать любят. Хорошо бы клиента в этот интимный момент подстрелить: развлечение для всей страны…

А это что за черт?!

Артем замер, вглядываясь в мирный утренний пейзаж.

Со стороны трассы с потушенными фарами через дачный поселок двигались два микроавтобуса с тонированными стеклами. Они подкрались к даче журналиста и остановились. Двери обеих машин отъехали одновременно, и оттуда попрыгали понятные ребята в зеленом камуфляже и масках с автоматами «каштан» наперевес. Один из них, вероятно, старший, указал на ворота. Присевший рядом боец выкинул руку с пистолетом и бесшумно «погасил» глазки видеокамер. Двое бойцов уже вскарабкались на забор, и через секунду Тарасов увидел их бегущими по зеленой лужайке к дому. Еще двое бойцов повисли на мгновение на верху забора и оказались внизу. Распахнулась калитка, и, оставив двоих у машин, спецназ проник на территорию дачи.

Артему было видно, как бойцы дружным ударом высадили двери и рванули внутрь дома.

Теперь стала понятна спешка майора Черкасова: чужой спецназ намеревался взять журналиста теплым, но позволить ему говорить было нельзя.

«Аккуратность потребуется немалая: бойцов зацепить не хотелось бы, – подумал Артем. – Они тоже на работе… Свои…»

Вежливые спецназовцы позволили хозяину натянуть халат: недоуменно держа перед собой скованные наручниками запястья, кумир миллионов шел между двумя плечистыми бойцами. Он спотыкался, и вид его был сонным и жалким. Покривил душой Черкасов: не таким уж неприкасаемым оказался агент мирового империализма, и на него нашлась управа…