И тут он снова вспомнил о расправе уже над ним самим. Ведь это немыслимо, что с ним совершили подонки. А приказ им дал их хозяин, признанный авторитетный предприниматель города, с прозвищем Пантелей. Этот самый Пантелей держал своих «подконтрольных» в ежовых рукавицах, давил так, что пикнуть никто не смел. Его отморозки были самыми отмороженными и продемонстрировали это Геннадию во всех подробностях! Другие бы просто избили, а они, презрев все понятия, совершили форменный беспредел.
В управлении ходили слухи, в виде догадок, что группировка Пантелея причастна ко многим загадочным исчезновениям людей, ко многим странным, непонятным смертям. Но явных улик не было. И даже если бы кого-то из людишек Пантелея органы прихватили, сам авторитет оставался чист перед законом.
«Перед законом – да, – думал Геннадий, – но не перед людьми. Однажды все зло, которое причинил Пантелей, пусть чужими руками, но своей волей, вернется к нему беспощадным бумерангом».
В это он искренне верил. Всем достанется. А пока он закончит с Мамонтом!
Поймав такси, Геннадий велел ехать по адресу Самсонова. Тот сидел в ресторане, но лично он был не нужен – противно еще раз лицезреть это свиное рыло.
– У тебя есть баллончик с эмалью? – спросил у водилы.
– Зачем тебе?
– Купить хочу.
– Купи.
Выйдя у дома Самсонова, Геннадий нашел глазами темные окна его квартиры, сориентировался, чтобы написанное им на стене противоположного дома было сразу видно, нажал на пульверизатор баллончика и большими буквами начертал: «Самсонов – фуфел».
Мстительно посмотрев на надпись, Геннадий еще раз обернулся к дому, в котором проживал Мамонт. Да, подонку будет отлично видно написанное.
Руки задрожали от нервного напряжения, захотелось разрыдаться от полного бессилия перед опутавшими его проблемами: беременная Машка, младшая дочка-гот, идиот Самсонов, старый дурак отец и злой, все продумавший Ондатр… А он – как кур в ощипе!
Был бы сейчас Самсонов рядом, Геннадий снова избил бы этого подонка. Надо же, что удумал, мразь, – нажаловался ворам, чтобы его, заслуженного следователя Геннадия Егорова, опустили ниже плинтуса! Хорошо, что эту расправу не додумались запечатлеть на видео мобильного телефона и выложить в Интернет. Тогда бы все, конец карьере – не отмылся бы. Никто в управлении лишний раз руки бы не подал, а за спиной шушукались бы о его позоре. Начальство же тихонько, без лишних разговоров, вывело бы за штат. Адью, Геннадий Егоров, ступай в «гражданский мир», ищи себе лучшей жизни!
Подумав об этом, Геннадий завелся еще сильнее – тварь Самсонов зря с ним так обошелся! Геннадий его порвет. Плевать на Машкину любовь к подонку, тем более Самсонов эту любовь растоптал своими толстыми ступнями.
Геннадий начал чертить по стенам белые полосы вылетающей из баллончика эмалью.
– Э, братан, ты скоро? – вдруг окликнул его водитель такси.
– Что? – удивленно посмотрел на него Геннадий.
– Мы едем или ты остаешься рисовать?
– Если останусь, деньги за проезд не возьмешь? – вроде пошутил Геннадий.
Но таксист юмора не оценил. Он немедленно вытащил из-под своего сиденья монтировку и погрозил ею.