– Гомосексуальные? – поразился Геннадий.
– Я не знаю какие, – отмахнулся Зло. – Пусть объяснит, особенно про вот эти, что ты сказал…
– Если он про «эти» скажет?
– Вот и увидишь, что с ним будет, если узнаем, про «эти»… – наполняя рюмку, пояснил Зло.
Одоева позвала Геннадия в курилку пошушукаться – на виду у всех они не могли обсуждать «свои» дела, пока не выявлен стукач. Курили, сидя на подоконнике. Геннадий играл со спичечным коробком. Со стороны казалось, что это занятие его очень увлекло, на самом же деле он страдал, ощущая непоправимость случившегося с отцом и с ним. Для себя он решил – если за оставшиеся дни не найдется приемлемый выход из ситуации, он застрелится, на хрен. Что ворам с мертвого мента? Тогда они пошлют отца подальше… И примутся за другого мента – того же Урюпина, или вот за нее, Одоеву, и добьются желаемого – получат в руки арестованного Игошина, выдавят из него, где он устроил тайник, а потом вернут милиции в виде трупа. Начальство пошумит да успокоится – убийца милиционера так или иначе наказан. Грустно все это. По-любому воры окажутся наверху. И отца они не пощадят – специально утопят в помоях… Такие это люди… И семью выгонят из ипотечной квартиры. Ирка совсем не самостоятельная, одна семью не вытянет… Но главное другое – нельзя все купить за деньги! Вот его, Генку Егорова, за бандитские деньги, за самые большие, за большущие, в крови и наркоте вымазанные, не купишь. И за то, что старика-отца так «опустили», они должны ответить. Наступает такой момент в жизни, когда охреневший кабан должен получить за все нож под ребро. Пойти прямо к этому Ондатру, снова, как тогда ночью, с пистолетом, и всю обойму в его башку всадить…
Егоров вздохнул, а Лизка, видя его состояние, кивнула головой:
– Понимаю тебя. Время идет, результата нет.
Пока они курили, Лиза успела рассказать и о смерти сутенера Зии Костика Сопливого, и о беседе с репортером Кукурузовым и его боссом, главным редактором газеты Юрием Сергеевичем, и о «чистосердечных показаниях» таксистов с пятака, доказывающих, что Зия никак не могла быть девственницей.
– А что редактор говорил? Я как-то пропустил мимо ушей.
– Тот еще жук, этот редактор. Вошла к нему в кабинет. Сидит лысоватый тип в круглых очках за столом, читает передовицу – вылитый Берия из фильмов о ГУЛАГе. На меня посмотрел поверх стекол. «Что вам угодно?» – спрашивает. Голосок масляный. Интеллигента из себя разыгрывает. Но я-то знаю, кто он, – Костя порассказал об этой свинье. Бесцеремонно сажусь на стул и спрашиваю:
– Пузатый, с кем твой козел Кукурузов у памятника Белинского общался?
– Что-о-о?!
– Кто тебе бабки стеганул за статью про монстра?
– Вы кто такая?
– Узнаешь – лысина плесенью покроется!
– Ага… А ну, пошла отсюда! Пошла, хамло!
Я ему – бабах пальцами по губам.
– Тише, кабан! Колись, иначе я сейчас выйду, а ты навсегда останешься. – Лиза хмыкнула, надула губки, красиво стряхнула пепел с сигареты на бетонный пол курилки и добавила: – Газета принадлежит Авдотьину.
– Это я знаю, – кивнул Геннадий, стараясь не потерять нить рассказа. Все время в голове свербил вопрос: «Где Машка?» Вчера истерику закатила, когда он только намекнул, что, раз Самсонов козлом оказался, надо бы от его плода избавиться… Как Машка разоралась! Он в ответ тоже накричался до хрипоты, а после затаился в кухне, думал, Машка завалится плакать – она уже какие сутки напролет ревела, – а эта дура в сумку вещи побросала, и бегом на улицу. Звал, кричал – куда там, прыг в такси – и была такова… Зря он вчера так напился, голова как ватная. И Зло этот, принесла его нелегкая с самого утра.
– Ты меня слушаешь? – обиженно спросила Лиза.
ebooksa