Мать цыкнула на мужа:
— Что ты говоришь-то, старый? Нормальная девка.
Александр добавил:
— Была! И все об этом! О Рите больше ни слова. Ее нет. Она чужая!
Он повернулся к отцу:
— Как насчет парилки?
Отец выставил вперед ладонь:
— Все сделаем в лучшем виде! Давай еще по стопарику, да пойду топить!
После бани Александр присел на скамейку во дворе. Отсюда открывался отличный вид. Внизу две ветлы, по которым он лазил мальцом, слева озеро, где впервые вошел в воду и сразу порезался. Покойная бабушка пожалела его тогда, приложила к ране подорожник. За озером выселки. Часть деревни в четыре хозяйства. В крайнем доме живет его сестра. Она замужем за Митькой Гульбиным, одним из трех братьев, которых Александр знал с детства, как знал и то, что их всегда называли куркулями. Ребята были жадные, но крепкие и дружные. Всегда держались особняком. Так и по сей день живут. Их дед и основал эти выселки, первым поставив там дом. По весне их заливало водой Оки, протекающей ниже, и сообщение с селом у этого семейства было на лодках. Эти лодки и сейчас видны на том берегу озера, причалены к длинному мостику. Слева лес. Реку не видно, лишь ее крутые берега, особенно противоположный, не густо заросший кустарником. Александр печально усмехнулся: и здесь «зеленка». Слева и справа прекрасные позиции для бронетранспортеров, способных огнем своих пулеметов «КПВТ» накрыть фронт села до клуба и церкви. Но о чем это он? Из этой «зеленки» стреляют разве что редкие охотники, и то в сезон, по уткам. Там подсолнух хороший и кукуруза. И озерки, в которых карась по локоть. Правда, когда это было.
К Александру вышел отец:
— Саня, гости собираются! Мы с матерью посоветовались, родне скажем, не смогла приехать Рита. Позже, возможно, а сейчас нет. Так что ты не проговорись кому, нас со старухой не подведи!
— Эх, отец, да все равно скоро о разводе станет известно всем!
— Станет, не спорю! И пусть станет известно, но не сейчас!
— Хорошо!
Во двор вбежала молодая женщина, сразу бросилась Александру на шею. Это была его сестра.
— Сашка! Приехал.
Калинин прижал к себе хрупкое тело сестры:
— Маша! Машенька! Как я по тебе скучал!
— Я тоже, Саш! Ты у меня самый лучший.
И женщина заплакала.