— Да вон они, лежат, отдыхают.
Особист с комбатом быстро пошли к задержанным. За ними следовали ротный с Калининым и Листошиным, а также бойцы спецконвоя.
Подошли к пленным.
Они лежали, связанные спиной к спине.
Глобчак приказал бойцу охраны:
— Развяжи их!
Солдат, недолго думая, перерезал веревки.
Гудилов начал растирать онемевшие руки.
Но привести себя в порядок комбат ему не дал. Майор рывком поднял предателя на ноги и головой ударил тому в физиономию. Гудилов вскрикнул. Второй удар полностью расквасил лицо, разбив и нос, и рот бывшего командира взвода. А майор, оттолкнув жертву на камень, врезал ему ногой в пах. Командир батальона явно не контролировал себя:
— Забью, тварь! За пацанов, подставленных тобой, и за всю мерзопакостность твою, ублюдок. Пидор гнойный, удавлю собственными руками!
Крики сопровождались ударами.
Офицерам с трудом удалось оттащить Глобчака от Гудилова. Последний, потеряв сознание, лежал в пыли.
Гуреев пощечиной привел комбата в чувство:
— Охренел, Сергей? Он же важный свидетель.
— Тварь он последняя!
— Согласен, но и свидетель! Вот будет дел, если ты замочил его.
— Туда и дорога.
Постепенно майор Глобчак взял себя в руки.
Оклемался и Гудилов. Особист приказал оказать ему первую помощь.
Брат Амирхана Ахмад тихой мышью лежал там, где его оставили, небезосновательно опасаясь, что и на него может обрушиться гнев советских офицеров.