— Ясный палец, не проведешь! Готовься, отпускаю тебя в субботу до утра понедельника. До штаба доедешь с десантурой, обратно я заберу после совещания у командира в 9.00.
— Спасибо, товарищ майор!
— Спасибо! — передразнил комбат подчиненного. — И чего юлить? Ну ладно, замяли тему. Ты мне до отъезда наградные листы оформь. Ребят, что у Караха полегли, орденами посмертно. Остальных на свое усмотрение из расчета трех человек на Красную Звезду, пятерых «За отвагу», ну и далее «За боевые заслуги» и «За отличие в воинской службе». Тебя же я к Красному Знамени представлю.
— Служу Советскому Союзу!
— Правильно, и дальше служи. Кстати, насчет службы. Имеется в штабе задумка, даже не задумка, а уже проект приказа подготовлен об усилении нашего батальона. Будет создана четвертая рота специального назначения. Трехвзводная, численностью в сто человек. Я предложил на должность ротного тебя! Согласен?
Александр проговорил:
— Так я же не член партии! Не пропустят! Или вступать заставят? А так я, конечно, не против, не сидеть же мне все время на взводе?
— А ты что, принципиально не желаешь стать коммунистом?
— Да нет, просто считаю, не дорос еще до столь высокого звания.
— Ты мне не мудри. Завтра же сбрось заявление в партбюро! А то точно политруки прицепятся. Понял? В процессе дорастешь, аппетит, как говорится, приходит во время еды. Тебе все ясно?
— Ясно!
— Молодец! Давай еще по одной. Что-то сегодня расслабиться потянуло.
Просидели в отсеке до отбоя. Уговорили литр. Вернувшись в отсек, Александр сразу же завалился спать.
Листошин лишь взглянул на ротного:
— Ты чего-нибудь понял, Вова?
— Нет! Знаю, что его комбат вызывал. Но не с ним же он надрался?
— Тогда с кем?
— А черт его знает. Утром спросим.
А в то время, когда комбат расслаблялся со взводным, майора Трофимова навестил полковник Хабитдин. Он вошел в жилой отсек политработника без стука.
— Ассолом, уважаемый Илья Владимирович!