Он на мгновение зажмурился, вспоминая.
— Чего он только там не показывал! Вызывал людей из зала, и чего они только не вытворяли! Зомбировал он их по полной программе. Один, значит, кричал все из зала: не верю, дескать, шарлатанство это все. Вы, мол, своих людей по залу порассаживали и только их и вызываете. Я сам, грешным делом, подумал, что так и есть. Тогда тот фокусник его из зала вызывает. С ним вместе на сцену и жена его полезла. Желаю, говорит, тоже поучаствовать. Ну а он ей так культурно, значит: вы, мол, гражданочка, посидите на месте, а за супруга вашего не волнуйтесь, доставлю вам его в целости и сохранности.
— Ну и что дальше было?
— Дальше-то? А вот слушайте. — Семенов почесал щеку и продолжил: — Она, значит, уселась на свое место, а гипнотизер занялся этим недоверчивым мужиком. Посадил его на стул и стал задавать самые обычные вопросы — кто он, где работает и прочую дребедень.
— Руками над головой водил? — спросил кто-то.
— В том-то и дело, что нет! — воскликнул тамбовец. — Никаких особых телодвижений не наблюдалось. Словом, он работал.
— Короче говоря, сам на своей шкуре понял, что это такое, — заключил Мазур. — А генератор низкочастотный — «психотропное оружие», способное кардинально менять психику больших масс людей. И тоже в разные стороны. Не только в сторону умиротворения, но и в сторону беспричинной агрессии, провоцируя на погромы, бесчинства, насилие, убийства и прочее. Такое вот обоюдоострое оружие.
— Да понял я, понял! — сказал Семенов. — Вы из меня совсем уж идиота какого-то делаете. Что я, не знаю, что существуют всякие такие новейшие разработки. Прекрасно мне это известно. Я же все-таки бывший десантник. А там тоже можно кое-чему научиться.
Говоря это, Семенов вдруг расплылся в широченной улыбке, вспомнив свой первый прыжок в «десантуре». Поначалу он не боялся, но вот когда дело дошло до покидания самолета, тут-то его и застопорило. Этот прыжок он запомнил на всю жизнь. После грозного окрика командира Семенов тем не менее с силой оттолкнулся от порога и ушел в пустоту. Внутри все оборвалось, и он, падая вниз, издавал нечеловеческой силы вопли. А потом ведь ничего — прыгал и даже кайф от этого испытывал!
— Ты чего лыбишься? — поинтересовался Мазур.
— Да так, вспомнил кое-что из боевой юности.
— Я смотрю, ты просто весельчак, — ухмыльнулся Мазур.
— Что есть, то есть, — подтвердил Семенов. — Я грузиться не люблю. Что бы ни случилось, надо плевать на проблемы. Нет, решать их, конечно, нужно. Но принимать близко к сердцу — это уж, извините. Сколько народу с инфарктами по всему миру на тот свет отправляется!
— Ну а если тебе, такому пофигисту, руки-ноги поотрывает? — ехидно вопросил водитель, поглядывая на него в зеркало. — Ты и тогда грузиться не будешь?
— Ну, чего сразу — руки-ноги? — замялся десантник. — Я же так, вообще… по жизни…
— А я вот вспоминаю такой случай, — сказал водитель, неспешно правя автомобилем. — В Африке это было. Наш сержант подорвался тогда на растяжке. И оторвало ему тогда две руки и ногу. А уж четвертую конечность в госпитале оттяпали. И получился он со всех сторон обрезанный. Как жить было бедолаге? Так вот, после того, как выписался он, долго не прожил — сердце не выдержало. Кому ты такой нужен? Зачем жить?
Он покрутил головой, вспоминая эту мрачную историю.
— Так вот, я не делаю из тебя идиота, а объясняю, чтобы лишних вопросов не возникало, — пояснил Мазур, обращаясь к Семенову. — Я отвечаю за всех и за каждого, в том числе и за тебя.
Парня нужно было учить и учить, но Мазуру хотелось сделать из него — нет, не гения. На это тамбовец никак не тянул. Хотелось сделать человека, четко представляющего свою задачу и так же четко ее выполняющего.
— Понимаешь, Семенов, — говорил он, — то, что ты был десантником, это все, несомненно, хорошо. Но эта страница в твоей жизни уже перевернута. Представь себе жизнь, как книгу. И вот ты уже на другой странице. Возьми все полезное и иди дальше.