Гравий негромко похрустывал под ногами армейских ботинок. Мазур неторопливо шел, глядя перед собой. Пройдя немного вперед, он присел на лавочку и закурил. Дымок поднимался вверх, исчезая в прозрачном воздухе, пронизанном солнечными лучами. Наверху, в ветвях, щебетали на разные голоса невидимые птички.
За оградой послышались шаги. Кто-то остановился неподалеку. Мишель совсем не собирался слушать разговор, начавшийся там, но голоса настойчиво вмешались в тишину. Разговаривала пара — мужчина и женщина. Мазур неплохо знал сербский, поэтому особых сложностей в разговорах с местными жителями у него не возникало. Попав в Косово, он даже обрадовался возможности попрактиковаться. В каждой ситуации важно найти плюс — таким был один из девизов Мишеля Мазура. У семейной парочки, похоже, были проблемы. И вот благодаря тому, что разговор шел на повышенных тонах, можно было разобрать каждое слово.
— Какого черта ты сидела с ним у реки? — раздраженно спросил мужской голос. — Ты думаешь, я не знаю, что стоит оставить тебя одну, как ты сразу же вешаешься на очередного мужика?
— Да мы просто разговаривали, — оправдывалась женщина в ответ. — Мы говорили об искусстве.
— Что?! Это сегодня называется искусством? — взвился мужчина. — Он лапал тебя, а ты была просто счастлива!
— Что ты говоришь, дорогой? Этого не может быть. Ты был пьян, и тебе просто показалось. Если вспомнить, как ты тогда набрался, то ничего удивительного в этом нет, с пьяных глаз и не такое может привидеться, — пробовала урезонить женщина своего спутника. Судя по голосу, ей было лет тридцать, а ему что-то около пятидесяти.
— Я почти не пил, а если выпил, то самую малость! — Мужик был вне себя. — И ты на меня не сваливай… — Голоса стали удаляться. Семейная драма продолжилась на соседней улице, постепенно затихая вдали.
«У каждого свои проблемы, — усмехнулся Мазур. — И каждый считает их самыми главными».
Да, здесь не уединишься. Встав, он перешел подальше, в глубь парка. Пройдя еще немного, он остановился и присел на одну из лавочек, спрятавшихся под сенью огромного дерева. Старый дуб создавал огромный шатер, нависавший могучими ветвями и прятавший под своей сенью все посторонние звуки. Мишель анализировал ситуацию, для этого он и хотел побыть в тишине и спокойствии, сосредоточиться. А подумать было о чем. И время, надо сказать, поджимало — необходимо было принимать решение.
Конечно, рассуждал Мазур, самым простым выходом было бы честно обо всем доложить командованию, а оно пускай разбирается. Он в сложившейся ситуации не виноват, так что дрожать ему не из-за чего. Тем более что о таком думать — прямая обязанность начальства.
Докурив, он огляделся в поисках мусорки и, не найдя ее, затоптал окурок ногой. Так-то оно так, все вроде правильно, однако во всем этом существовало одно «но» — чисто морального плана.
Да, Семенов — мудак, рассуждал легионер, глядя, как осмелевшие птички прыгают с ветки на ветку, весело и беззаботно распевая песни. Но ведь он не злодей, не моральный урод! Тамбовец — вполне честный парень, он не прирожденный предатель, из него, если поработать, можно сделать человека. Если у него не математический склад ума и он не любит оперу, это же не значит, что на нем надо поставить крест. Можно допустить, что так оно и было, как рассказал Казим. Но если он и попался в сети врагов, сдал маршрут, то только по глупости. С кем не бывает! Другие по молодости тоже столько наворотят, что безопасность целой страны ставится под удар, и, чтобы расхлебать заваренную кашу, зачастую мало целой армии. И такое по роду своей деятельности приходилось встречать Мазуру. Иногда, кстати, и расхлебывать. Ну что же, тут Семенов, конечно, натворил дел. А вот то, что он предупредил Хайдари о нападении Пелагича, это уже сознательный поступок — этим он спас жизнь самому Мишелю и товарищам, ведь Казима интересовал только генератор.
Существовало и другое «но». Албанец вполне может устроить провокацию, которой грозил, — инсценировать, будто Семенов переметнулся к Божидару и стал платным наемником. Вот тогда — службе в легионе конец, да и трибунал светит. Практически вся жизнь насмарку.
Мазур задумчиво сбивал пылинки с колена. Вдалеке за оградой проехала машина. Желая угостить чем-нибудь птиц, прыгавших почти у самых его ног, он покопался в карманах, надеясь там что-то отыскать, однако ничего такого, что могло бы порадовать пернатых, у Мишеля не оказалось.
И тут его взор упал на одну малоприметную для обычного человека деталь. Дорожку наискосок пересекала гусеница. У человека, незнакомого с энтомологией, такая козявка если и вызывает какие-то эмоции, то только отрицательные. Большинство вообще не обратило бы никакого внимания на передвигающегося червяка, либо прихлопнуло его походя ногой. Но это совершенно не относилось к Мазуру.
Будучи профессионалом в области чешуекрылых, кроме ловли самих порхающих созданий, он при случае не упускал возможности изловить и личинку нужной ему бабочки. Специфика ведь заключается в том, что пойманная бабочка уже какое-то время перед этим летала. И как бы аккуратно вы ни поймали ее, она сильно будет отличаться от только что вылупившейся из кокона или куколки, в которой она пребывала после того, как закончился ее «гусеничный» период. А в случае поимки необходимой вам гусеницы возможно выкормить ее до превращения в бабочку и получить, что называется, нулевой, идеального состояния экземпляр. При соответствующих познаниях, конечно.
Дело это хлопотное и не такое простое, но Мазур был докой в этих вопросах. Тем более что гусеница была непростая. В случае удачного исхода можно было получить весьма редкую бабочку — Аполлона Феба.
Не стоит говорить о том, что Мишель, как человек деловой, всегда был готов к такому развитию событий. Довольно усмехнувшись, он достал небольшую коробочку, в которую и отправилась аккуратно подхваченная цветная гусеница.
«Неплохо, очень даже неплохо, — удовлетворенно подумал Мазур. — В череде проблем возникают и приятные моменты».
Однако мысли вернули его к текущей ситуации. В этот момент послышались шаги, Мишель оторвался от размышлений. Один из подчиненных искал, похоже, именно его. Да, старый парк был таким, что здесь легко было затеряться среди узких дорожек и больших деревьев. Фигура легионера приблизилась к нему.