– Субмарина?
– Да. Шумы по пеленгу сто восемьдесят.
Услышав наш разговор с интернациональным словом «субмарина», Дастин настораживается. Приходится успокоить:
– Робот в безопасности, пока находится вблизи вулкана – ни одна подлодка не рискнет подходить близко к склону.
– А что вы сказали о каком-то залпе? – говорит китаец, и его карандаш застывает над картой.
Ответить мы не успеваем. Из двух реактивно-бомбовых установок эсминца «Боевитый» вылетает огненная очередь из двенадцати глубинных бомб. А секунд через пятнадцать-двадцать в километре к югу слышны далекие разрывы.
Наши американские друзья в восхищении переглядываются:
– После такого залпа ни один подводник не рискнет атаковать аппарат!..
Шумов больше не слышно – об этом доложил командир «Боевитого» после предупредительного залпа РБУ-1000. Что ж, все правильно: наглое пренебрежение законом легко излечивается демонстрацией сурового наказания.
Дастин прекрасно управляется с роботом, китаец с такой же четкостью прокладывает маршрут. Время погружения на исходе. Не осмотрено и половины сектора, а заряд аккумуляторов выработан на шестьдесят процентов – пора подумать о всплытии.
Вдруг Дастин вскидывает левую руку:
– Я что-то нашел!
Мы с генералом тотчас подбегаем к его креслу.
– Вот, глядите, – показывает он в центральный монитор и направляет робот к находке.
На склоне, завалившись на бок, покоится незнакомый нам аппарат.
– Ваш? – спрашивает генерал.
– Наш! – расплывается в улыбке пилот.
А китаец, не теряя времени, делает отметку на карте и принимается за какие-то расчеты.
Стоим у борта буксира; Горчаков курит, я плюю в набегающую волну. Дастин и Джинхэй занимаются роботом – тот с минуты на минуту должен показаться на поверхности. А мы с генералом поглядываем на американский эсминец. После грозного залпа глубинными бомбами он перестал кружить и занял почтительную дистанцию в две мили. Подлодку не слышно – командир «Боевитого» периодически выходит на связь и докладывает о гробовой тишине.
– Жаль, что наткнулись на их аппарат, а не на наш, – вздыхает Сергей Сергеевич.