— Здравствуйте, Юрий Семенович!
— Здравия желаю, товарищ полковник!
— Называйте меня Петром Владимировичем, так будет удобнее.
Бекетов сел на стул. Полковник устроился напротив:
— Вам уже известно, кто я?
— Известно.
— Вот и хорошо.
Следователь положил кейс на стол, не открывая его.
— Ну что, Юрий Семенович, я вас слушаю!
— И что я должен вам сказать?
— Все, что касается вашей службы здесь, в гарнизоне, и произошедшего на блокпосту.
— Вам и без меня наверняка все известно.
— Юрий Семенович, что известно мне, это мое дело, и вы будете отвечать на все поставленные вам вопросы, договорились?
Капитан пожал плечами:
— Так точно, договорились.
— Вот и хорошо. Так я вас очень внимательно слушаю.
Бекетов начал рассказ. Помня совет комбата, Юрий не скрывал ничего, и это чувствовал убеленный сединой полковник, что отражалось в его поощрительном взгляде. Говорил капитан около часа. И это только о жизни и службе в условиях военного городка и станицы Разгульной. Затем перешел к событиям на блокпосту. На этом этапе Бекетов ждал, что полковник начнет вести какие-нибудь записи или выставит диктофон, но следователь продолжал просто слушать исповедь боевого офицера, так ни разу не перебив его наводящими или уточняющими вопросами.
Когда капитан закончил, полковник прикурил сигарету, протянув Бекетову пачку «Парламента». Юрий предпочел «Яву». Касаткин, выпустив облако дыма к потолку, проговорил:
— Понятно!
И задумался.