Последний грех

— М-мм. — Сморщившись, Самолкин недовольно замычал. Макс выдернул кляп.

— Зачем?! Верни все назад. Хочу еще! — Альберт капризно заскулил.

— Нам надо поговорить.

— О чем нам говорить? Ты здесь не для разговоров.

— О многом, — Макс грубо взял его лицо за скулы. — Послушай меня.

— Не хочу ничего слушать! Ты что — будешь меня насиловать?! — Любовник попытался облизнуть его пальцы. — Только осторожнее — я не терплю боли.

— Придется, Альберт. Придется.

Самолкин напрягся: открыв глаза, уже по деловому продолжил.

— Или ты про деньги? Не переживай — получишь сполна! Давай, зайчик, еще. Потыкай папу!

Альберт прикрыл веки и опять лизнул его палец.

— Черт! — Макс брезгливо вытер слюни о простынь. Тягучая слюна оставила темный след. — Педрила старый, очнись уже!

Депутат промычал что-то нечленораздельное, но явно не то, что рассчитывал услышать Макс.

— Подвал, мальчики, Хозяин, — Юноша повысил голос, — ты помнишь это?

Альберт кивнул.

— Да-да. Давай еще. Хватит болтать.

— А меня?! Меня ты помнишь? — Макс опять сжал его лицо.

— Ты трахнешь меня, в конце-то концов?! — Альберт раздраженно открыл глаза и плаксиво скривился. — Ты чего трусы одел?!

— Мальчик из подвала. Светленький, приятный мальчик Максик?! Помнишь?!

Умиротворение, как снег на солнце, стало таять на лице Самолкина. Он замер и совершенно по-другому взглянул на любовника. Огоньки безумия — они плясали в юных голубых глазах. Альберт дернул руки, они были связаны. Он хотел встать, но эти же оковы держали его на кровати.

— Лежи и не дергайся!