Пуля

Я кивнул.

— Я так и думал. Ну, а потом пошли непонятки. Сначала это крушение поездов и забитый трупами морг. Я делал репортаж об этом на пару с местным телевидением. И тут некий дедуля, охраняющий морг, поведал мне совершенно потрясающую историю всего за одну бутылку портвейна. Как оказалось, незадолго после твоей кончины прямо в морге умер от разрыва сердца прежний сторож, а количество трупов уменьшилось ровно на один. Узнать, кого конкретно не хватает, точно не удалось. Известно только, что покойник был мужского пола, примерно нашего возраста, плюс-минус пара лет, из неопознанных. Эта история мне понравилась, и я даже сделал хорошенький материал, после чего с руководящего поста полетел начальник городского департамента здравоохранения.

— Ты тогда догадался?

— Ты что! И в мыслях не было! Я не ясновидящий в конце концов. А вот когда в сводки попала информация, что неизвестный проник в квартиру погибших Тулиных и выкрал кое-какие вещи, не оставив отпечатков пальцев, я насторожился и проявил интерес. И знаешь, именно тогда мысль о том, что ты жив, пришла мне в голову. Понимаешь, человек не изменит себя, хоть на голову встань. Войди в вашу квартиру посторонний, остались бы либо отпечатки пальцев, либо следы от перчаток. А тут ничего! А это возможно только в одном случае: когда в квартиру вошел тот, кто там жил.

— А почему ментам это в голову не пришло?

— Может, и пришло, да только кто рискнет в этом деле копаться? Я без спецаппаратуры выведал, что ты завалил Толика Бешенного, причем особенно напрягаться мне не пришлось. Думаешь, менты этого не знают? В центре города убивают людей из городской администрации, а ментам "сверху" приходит указание не копаться в этом деле глубоко. Кстати, по факту убийства Лехи и его родителей в тюрягу сели какие-то бомжи. Якобы ограбить хотели, да не вышло. Правда, для бомжей они были слишком хорошо вооружены, но судья на это закрыл глаза. Я на суде был, чуть не обрыгался. Дело шито белыми нитками, а сделать ничего нельзя.

— Ну, а вы что, акулы пера?

— А что мы? Над нами есть господь-бог, то бишь, редактор. Мой материал зверски сократили, да еще и по башке дали. Я и отстал, что делать-то.

— Понятно все с вами. На меня-то ты как вышел?

— Благодаря своему интеллекту, — усмехнулся Никита и смущенно потупил взор. — Если честно, я тебя просто видел в электричке. Ты сошел где-то в лесу, и при тебе была здоровенная сумка. Я подумал, что у меня глюки и я ошибся, а потом в городе начался беспредел. Некий стрелок на мотоцикле, убийство авторитета Батона. Я долго думал, а потом пошел к Дрюне.

— И он меня сдал?

— Нет. Я просто увидел, что он мне врет. Ты же знаешь, я не силен в дипломатии. И когда я между третьей и четвертой рюмкой водки прямо в лоб спросил его, где ты, он дернулся, и сказал, что знать ничего не знает, потом поправился и сказал, что тебя убили и я, мол, должен это знать, как звезда отечественной журналистики.

— Ясно, — протянул я и задумался. Никита сидел тихо, косясь в мою сторону. Логические построения Шмеля выглядели чересчур гениальными для простого журналиста. Но тут можно было сделать скидку на то, что Никита знал и меня, и Леху, и прекрасно владел информацией, связанной с криминалом. Вряд ли кто-то еще мог сопоставить все факты, но кто знает? То, что раскопал один, может узнать и другой.

— Ладно, — выдохнул я. — Расскажи, что в городе твориться. Мне надо в курсе быть.

Мы пошли в открывшееся кафе, взяли по пиву и пакету чипсов, вернулись на прежнее место. Никита начал рассказывать, а я слушал и радовался.

Три группировки, относительно мирно деливших наш город, вдруг перессорились в один миг. Как я и предполагал, причину стихийно возникшего недоверия никто так и не выяснил. Не помогали ни стрелки, ни сходняки, на которых крестные отцы мило скалили зубы в якобы дружеских улыбках, а потом приказывали своим бойцам устраивать акции легкого террора.

После убийства Батона бойцы Бека обстреляли дом Сытина. Тот не остался в долгу и после того, как я разрядил в него обойму на дороге, спалил баню, вместе с мывшимися в ней ребятами Бека. Стихийно возникшее недоверие сподвигло обе группировки на новые подвиги, в связи с чем был организован сходняк, на который приехал лично Тимофей Захаров, решивший устранить проблемы. Кончилось все это неважно, чему я был свидетелем. О перестрелке у дома Захарова Шмель уже знал, не предполагая, правда, мою долю участия в ней. После бурных извинений, Большой залег в глубокое подполье, где его достать не представлялось возможным. Бек, недолго думая, последовал его примеру.

Следующая информация согнала с меня улыбку и заставила глубоко задуматься. Теперь уже три стороны откопали топор войны, но каким-то чудом смогли сдерживаться от экстремистских выходок. Парламентеры, высланные всеми сторонами, смогли выявить некую закономерность. Камушком, брошенным в спокойный пруд криминала нашего городка, стал я. В случае с Сытиным и с Беком действовал неизвестный убийца, неплохо экипированный и прекрасно владеющий оружием. По тревоге были подняты все. Начали проверять торговцев оружием, проверять обычные связи и всех вольнонаемных стрелков. Поиски пока не дали результатов. Связать убийство Батона и нападение на Сытина со мной не смогли. По мнению Шмеля, никто и не подумал искать киллера среди мертвецов, коим я и числился на данный момент. На мой взгляд, это было даже странно, особенно для Бека, только что похоронившего сына. Он должен был проверять связи Лехи и меня.

— Может, он и проверял, — невнятно произнес Никита, запихивая в рот целую горсть чипсов, — да только не нашел ничего. Кстати, твою могилу раскапывали, проверяли наличие в ней тела, Лехину тоже. Не знаю, почему их это убедило, но больше вопросов твоему окружению они не задавали, а про гуляющий труп из морга они и не узнали просто. Наверное, газет не читают.

Как бы там ни было, меня искали. Да, грубо, топорно, но это еще не значит, что безрезультатно. Засыпаться на этом этапе было просто, но меня уже раздирал азарт. Следовало организовать что-нибудь еще.