Пуля

— Между прочим, — задумчиво произнес Никита, — если бы я не знал о тебе, то предположил бы, что вмешалась некая третья сторона. Ты действовал против Бека и Большого. Захарова ты не трогал. А, между прочим, Захаров был бы не прочь подмять этот город под себя, устранив конкурентов. В этом что-то есть. Так и они могут подумать, если будет повод.

— Повод будет, — пообещал я. — А ты не суйся больше. Мало у тебя неприятностей? Будет еще больше.

Никита невесело рассмеялся.

— А мне и смысла нет соваться. Меня с работы выгнали вчера. Заподозрили в романе с Олеськой, а она родня Синичкиной, сноха, как-никак. Жаль только, что романа не было, так ни за что и пострадал. Они мои статьи теперь не берут, так что я на вольных хлебах.

— Сочувствую, — произнес я. — Жить-то есть на что?

— Не-а, предки кормят. Валюша моя, ну ты ее не знаешь, тоже свинтила, как только я безработным стал. В тот же день богатенького подцепила. Ну, это все фигня. Я вот думаю о тебе, и понимаю, что мои проблемы сущая ерунда по сравнению с твоими.

— Точно, — согласился я. — Ладно, пойду я. Если что появится, скидывай на электронку, но без нужды не рискуй.

— Не буду, — пообещал Никита. — Когда все кончится, напиши. Страшно хочется узнать финал этой истории.

— Непременно. Возможно, у тебя будет даже эксклюзивное интервью, — кивнул я и пошел из парка. Обернувшись, я увидел, что Никиты на лавочке уже тоже нет. К месту нашей дислокации подошла бабуся и вороватым движением спрятала оставленные нами бутылки из-под пива себе в авоську.

Отметив отсутствие в квартире других следов постороннего присутствия, кроме визита Дрюни, я собрал оставшиеся вещи и сбежал. Долго кружить по городу в поисках нового жилья не пришлось. Частично меблированную квартиру я снял уже в тот же день спустя каких-то три часа поисков. Ее расположение меня устраивало еще больше. Квартира располагалась в бывшем детском садике, который городские власти вовремя не прибрали к рукам. Места в ней было столько, что без особых усилий можно было ездить на велосипеде. В ряд достоинств входило так же обилие окон и запасных выходов, через которые можно было покинуть помещение без труда. К недостаткам относилось то, что квартира находилась у черта на рогах, впрочем, в нашем городе давно наступили рыночные времена, и на отсутствие городского транспорта пожаловаться было нельзя.

Я сбегал в местный магазинчик, который почему-то упорно называли супермаркетом и отоварился там на полную катушку. Плиты в моей квартиры не было, о чем меня извиняющим тоном известили хозяева, но меня это не смутило. Можно было купить электроплитку, а можно было поступить еще проще: купить электрочайник и запаривать обеды быстрого приготовления. Конечно, это не бог весть какие харчи, но мне не привыкать. Будем считать, что я вновь на осадном положении. Валяясь на старом продавленном диване, куда еще недавно прятал свой немудреный арсенал, я вяло жевал шоколадку и составлял план действий. Заснул я где-то под утро совершенно довольный, а утром, проснувшись около семи часов, спешно перекусил, высыпал в карман купленные накануне арахисовые орехи, поспешил в центр.

Узнать, где прятался Бек, было невозможно. Если уж Захаров этого не знал, то мне и подавно никто не выдал бы этого секрета. А вот с Большим, я надеялся, было бы попроще. Я понятия не имел, где он засел, зато прекрасно знал, где живет Галка Лямкина. Оставалось надеяться, что эта прекрасная дама все еще интересует господина Сытина. Девушкам свойственно менять одежду, не будет же ей Гога покупать каждый день новое платье?

Я глубоко задумался. При тех бешенных бабках, которые крутились в руках Сытина, он мог не только каждый божий день обновлять Галкин гардероб, но и раз в неделю менять ее внешность при помощи пластической хирургии. Но он почему-то к этому не прибегал. Видимо, Галка устраивала его и в нынешнем обличии. Было даже странно, что такая немудреная деваха смогла прельстить Гогу.

Как ни странно, Галка была дома. С тазиком свежевыстиранного белья она появилась на балконе где-то в полдень, а потом показалась на улице в простеньком ситцевом платьишке, почти без макияжа, с авоськой в руках. Я пошел за ней, но потом быстро ретировался, увидев, как она вошла в универсам, откуда вышла с полной сумкой. Мне оставалось только ждать. И только под вечер, когда в доме начало вспыхивать электричество, я понял, какого свалял дурака. Ну, выследил я Галку. Может быть, мне повезет и она сегодня отправится в логово Большого услаждать его плоть… Вот только я-то похоже останусь не у дел. Вряд ли Галка поедет туда на такси или того хлеще, на троллейбусе. Нет, за ней пришлют машину. А что делать мне? Бежать рядом и делать вид, что прогуливаюсь? Мотоцикл остался на стоянке, квитанцию черти слопали, так как она лежала в бардачке и накрылась вместе с машиной. Да и опасно было бы совершать акт возмездия на автомобиле с наклейкой "Богатырские пельмени" или на мотоцикле, который уже примелькался бойцам Большого. Меня обстреляли бы еще на подходе, превратив в симпатичный дуршлаг.

Галка вошла в подъезд, а я злобно плюнул на землю. Ну, и что же мне делать? Я догрыз в расстройствах все орехи и вдруг почувствовал, что все равно хочу есть. Вернувшийся аппетит — дело хорошее. Надеясь, что Галка не выйдет из дома в ближайшие пять минут, я отошел к расположенному рядом базарчику. Выбор еды был невелик. Можно было зайти в кафе, но я боялся упустить Галку. У входа стоял небольшой киоск, в котором женщина неопределенных лет, истекающая каплями пота, жарила пирожки, беляши и чебуреки. Плавающая в кипящем жиру выпечка выглядела столь соблазнительно, что мне стало плохо. Недолго думая, я подошел к ларьку.

— Три чебурека, пожалуйста, — попросил я, протягивая горстку мелочи согласно прейскуранту. Женщина ссыпала монеты себе на ладонь, раздвинула металлическую горстку пальцем с ногтем такого вида, словно его собака грызла, и хитро подмигнув мне, протянула завернутые в бумажку чебуреки.

— Чебурек — друг человека! — радостно вымолвила она.

— Вообще-то, собака друг человека, — усмехнулся я. Женщину вдруг перекосило, глаза ее забегали, и она поспешила отодвинуться вглубь ларька, пробурчав что-то себе под нос. Я впился зубами в горячее тесто, теряя сознание от голода. И только когда от чебуреков не осталось ни крошки, до меня дошло, почему на мое высказывание последовала столь странная реакция. При мысли о том, что мне продали чебурек с фаршем из собачатины, мне стало плохо, но потом я вспомнил, что собачье мясо даже полезно при туберкулезе, я слегка успокоился, хотя несчастных псов было жаль. Видимо какая-то дворовая шавка стала другом человека дважды.

Галка все сидела дома. Я нервно ерзал на месте, справедливо полагая, что потрачу время зря. Большой вполне мог найти Галочке замену, и тогда все мои потуги были бы бесполезны. Я невесело подумал, что просижу в кустах всю свою оставшуюся жизнь.

Поздно вечером, когда в микрорайоне уже загорелись недобитые фонари, мне пришлось сменить место дислокации. Окрестные бомжи, выползшие на промысел, недобро косились на меня, цедя в мой адрес нелицеприятные выражения, вогнавшие бы в краску мою учительницу русского языка. Я переместился в менее удобное место, откуда подъезд был виден хуже, зато окна просматривались очень неплохо.