Расстрельщик

– Ты о ком?

– О той женщине, которую вывезли с Кипра.

– Ах, она… – Христич поскучнел. – Работаем.

– Я хочу ее видеть.

– Зачем?

– Хочу.

– Свои «хочу» оставляй дома.

– Я хочу ее видеть!

– Да какого черта! – взорвался Христич. – У нас проблемы, мой дорогой! Серьезные проблемы! А у тебя голова занята неизвестно чем! Мы Базылева не можем найти. Нигде. Ты это понимаешь? У нас даже нет подтверждения его смерти. А ты о какой-то бабе печешься!

Про Базылева было сказано неспроста. Фактически упрек. Ему, Корнееву. Потому что доказательства добросовестности выполненной работы – трупа – не было. Свои сомнения в успехе проведенной операции Христич сейчас выразил впервые. Корнеев закусил губу.

– Пока что говорим о женщине, – сказал он после паузы, разграничивая две истории – с Надей и с Базылевым.

– Так чего ты от меня хочешь? – мрачно поинтересовался Христич.

– Увидеть ее.

– Пошли!

Христич порывисто поднялся. Нервничал.

Прошли по коридору, миновали две двери с кодовыми замками и оказались в небольшой комнате, похожей на больничную палату. На единственной кровати, укрытая белоснежной простыней, лежала Надя. Лицо у нее было такое же белое, как простыня. Будто неживое. Корнеев почувствовал, как что-то дрогнуло у него внутри. Вопросительно оглянулся на полковника. Тот стоял у двери с безразличным видом, словно давая понять, что происходящее здесь его не касается.

– Надя! – позвал Корнеев.

У нее даже веки не дрогнули. Полковник неожиданно вынырнул из-за корнеевской спины.

– Она тебя вряд ли услышит, Вадим. Надо вот так. – Ударил Надю ладонью по щеке. Это был даже не хлопок, а полновесная пощечина. Надина голова мотнулась по подушке, женщина открыла глаза.

– Здравствуй, – сказал воспитанный Корнеев.