– В себя приходит. Я ее закрыл на объекте вместе с детьми.
– Это правильно, – оценил Калюжный. – Так она быстрее очухается. Насмотрелась на Кипре… Убийство она видела?
– Сам момент убийства – нет. Но труп видела.
– Ей и трупа достаточно. Хотя вряд ли она осознает, что шли убивать не столько тебя, сколько ее.
Корнышев промолчал, но в его взгляде Калюжный рассмотрел сомнение и усмехнулся невесело.
– За ней шли, Слава, – сказал он. – И за ее детьми. Концы рубили, чтобы ничего нового они нам рассказать не смогли.
– Почему же их раньше не убили, еще в двухтысячном? – все еще сомневался Корнышев. – И самого Ведьмакина могли бы не прятать под чужой фамилией в тюрьме, а кремировать взаправду, и уж тогда точно никаких концов.
– Значит, им нужен Ведьмакин. Наступил бы такой момент, когда приговоренный к пожизненному заключению Виталий Сергеевич Иванов снова превратился бы в Александра Никифоровича Ведьмакина. Это когда понадобилось бы деньги из заначки на божий свет доставать. Он деньгами занимался и мог бы снова понадобиться. А если бы он превратился в Ведьмакина, он бы непременно поинтересовался, где его семья. Потому их и не трогали на Кипре, Слава.
Генерал смахнул докладную записку Корнышева в ящик своего стола.
– Ты упомянул о сыскаре, которого Ведьмакина пустила по следу своего мужа, – сказал он.
Корнышев молча ожидал продолжения.
– Бери Ведьмакину – и вперед! – сказал Калюжный. – Женщину эту, с которой полковник время проводил, надо найти!
Прямо дежа-вю какое-то, повторение виденного раньше. Корнышев ехал по Москве вместе с Аллой Михайловной Ведьмакиной, а у него такое чувство было, будто рядом не Алла Михайловна, а Катя.
Алла Михайловна во все глаза смотрела на московские улицы, и по ней было заметно, что она испытывает те же самые чувства, которые совсем недавно в присутствии Корнышева испытывала ее дочь. Смесь недоверчивости, изумления и счастья от осознания того, что она видит город, в котором уже не мечтала когда-нибудь снова оказаться.
Корнышев намеренно сделал крюк и поехал через Нижнюю Масловку. Он вел машину, с демонстративной внимательностью смотрел на дорогу, но боковым зрением увидел, как вдруг встрепенулась Алла Михайловна, впилась взглядом в знакомые виды улицы, на которой она много лет жила, и после первого шока к ней пришло осознание неслучайности проложенного Корнышевым маршрута, и Алла Михайловна посмотрела на своего спутника подозрительно.
– Мне Катя сказала, – вдруг произнесла она.
– О своей поездке в Москву? – дрогнул Корнышев.
– Да.
Корнышев молчал, ожидая продолжения.
– Может быть, вам будет не очень приятно это слышать, – сказала Ведьмакина, – но у Кати сейчас отношение к вам…