– Это может быть, если она когда-то сама пришла в тот банк и арендовала ячейку. Такое возможно?
– Допустим, – пробормотал Горецкий, который все еще ничего не понимал. – И что же она нашла в той ячейке?
– Стандартный джентльменский набор: деньги, записку и следующий ключ.
– Получается, что она сама себе записки писала? Чушь! – уверенно сказал Горецкий. – Ее, безусловно, кто-то ведет! У нее самой есть какое-то объяснение?
– Сначала она ничего мне не говорила, Илья. Пробовала сама разобраться. Кое до чего она додумалась. Главное – она заподозрила, что не просто так у меня оказалась, что с кем-то из ее окружения я встречался. Не просто встречался, а тот человек бывал в моей квартире!
– А тот мужик, который ее тебе с рук на руки сдал, в квартире у тебя бывал? – уточнил Горецкий.
– Да.
– Она это вспомнила? Или она это предполагает?
– Я думаю – предполагает. Ход ее размышлений был такой: инструкция в книге, книга на полке, полка в моей квартире. Значит, некто, о ком она пока ничего не знает, побывал в моей квартире и оставил эту запись.
– Тебе самому эта запись известна?
– Естественно, нет.
– Допустим, этот мужик написал, – задумчиво сказал Горецкий, прикидывая в уме, какие еще могут быть варианты. – Было вообще такое, чтобы ты его надолго одного оставлял? Хотя он это мог проделать и в твое отсутствие, конечно. Ладно, образец его почерка для сравнения я возьму…
А Глеб уже положил на раскрытую страницу книги бумажный листок, на котором что-то было написано быстрым мелкобуквенным почерком.
– Вот, к примеру, образец Жениного почерка, – сказал Глеб. – Она мне писала записку… Когда я был на работе…
Горецкий сравнил два почерка, посмотрел на Глеба круглыми глазами и сказал, все еще не веря:
– Это ее почерк?!
– Да! – уныло подтвердил Глеб. – Я в шоке, Илья! Она сама себе инструкцию написала и сама по этой инструкции, как по писаному, теперь шпарит. Я ничего не понимаю и даже разбираться в этом не хочу, потому что, как только я начинаю размышлять о том, как такое может быть, мне жутко становится, как в детстве, когда мне перед сном рассказывали историю про Черную Руку.
– Ну тут не Черная Рука, – пробормотал Горецкий.
– Тут страшнее! – сказал Глеб.
– Ты погоди бояться! – поморщился Горецкий. – Ладно, ее это почерк… Предположим.