– «Самсунг».
– Хм, – обозначил удивление Горецкий.
– А что?
– Ничего. Просто спросил. Чтобы знать.
Ведьмакин сказал: «Телефоны «Самсунг». Во множественном числе.
– Я вас умоляю! – сказала Катя.
– Не надо! – поднял руки Корнышев, отгораживаясь от нее.
– Но вы мне только скажите!..
– Ни-че-го!
– Вы не можете так поступить!
– Запросто!
– Ну почему?! – в отчаянии воскликнула она.
Она не могла понять, почему за окном промелькнул и исчез человек, который, как казалось, был не просто ей знаком, а гораздо-гораздо больше для нее значил, но он исчез, растворился, а Корнышев теперь не хочет ни показать его снова, чтобы Катя убедилась, что это не обман и не мираж, ни даже разговаривать на эту тему не желает.
– Объясняю, но один раз! – сказал Корнышев. – В этом деле важна постепенность. Для вас всех. Если происходит что-то необычное, к этому сначала нужно привыкнуть. Сжиться с этим. Чтобы не тронуться умом.
Катя слушала Корнышева и кивала часто-часто. Или это у нее голова дрожит? И щеки почему-то пунцовые. Аж горят. Она не в себе немного. В шоке. Но он ее уже сломал. Ничего она больше про свою к нему ненависть говорить не будет. Она будет теперь шелковой. Потому что Корнышев смог ее поразить сильнее, чем в тот раз, когда в одночасье перенес в Москву. Там было всего лишь перемещение в пространстве. И во времени, если разобраться. А тут он на глазах у изумленной публики покойника оживил. У кого хочешь крыша поедет.
– Я сейчас вызову врача, – сказал Корнышев. – Мне ваш вид не нравится, Катя. Пускай врач вас посмотрит, мне так будет спокойнее. А через день или два… Когда вы в себя немножко придете – вы мне поможете.
– Как? – безропотно отозвалась Катя.
– Мне нужно, чтобы вы с Никифором поговорили. Чтобы убедили его, что я вам не враг.
Катя кивнула согласно.
– Чтобы подготовили его к разговору со мной, – сказал Корнышев. – Но говорить ему про это, – показал за окно Корнышев, – пока не надо.