Ей было едва за пятьдесят, но для нее это уже был конец жизни. Потому что впереди ее ничто не ждало. Никаких других событий, кроме смерти.
– У вас есть мама?
– Да, – ответил Горецкий.
Она скорбно кивнула. Горецкому впору было устыдиться, что он не сирота.
– Вам, наверное, трудно живется? – сказал он.
– Мне теперь совсем не живется.
– Я понимаю. Но я материальный план имею в виду.
– Пенсия, – сообщила коротко женщина.
– А Ваня… денег не оставил?
Он едва не спросил – «денег не шлет?». Вот бы она удивилась.
– Нет, – качнула скорбно головой Мария Николаевна. – Присылал, конечно…
– Когда? – быстро спросил Горецкий…
– До того еще… как все случилось… я переводы от него получала…
– А после? – все-таки не удержался Горецкий.
– «После» – это когда? – переспросила женщина и посмотрела удивленно.
– После случившегося, – сохранял спокойствие Горецкий. – Кто-нибудь вам деньги присылал?
– Нет, что вы, – покачала головой. – Кому мы нужны, старики? Остались со своим горем. А жизнь мимо нас теперь идет.
Значит, Ваня не давал о себе знать. Или она осторожничает?
– Дети наши, пока они маленькие, – продолжала Мария Николаевна. – А когда вырастают, их у нас забирают. У Вани служба. Деньги слал, а сам не появлялся. Получается – забрали его у меня.
– Совсем не появлялся?