– Как вы думаете, они знакомы были друг с другом? – спросил Китайгородцев.
– Да!
Котелков ответил сразу и твердо. И у Китайгородцева от этого сильно испортилось настроение.
– Они общались? – спросил Китайгородцев.
– Довольно часто. Мне кажется, что каждый раз, когда Резо сюда по работе приезжал.
– И в последнее время – тоже?
– Да. До тех самых пор, пока Шаров не исчез.
Шалва Тесадзе не принял Китайгородцева.
Китайгородцев смог беспрепятственно миновать пост охраны на входе в здание, он лишь сказал охраннику, что от Проскурова, и тот Китайгородцева пропустил, записав, правда, его данные в специальный журнал, а вот секретарша к Тесадзе никого без предварительного доклада не пропускала. Китайгородцев представился, сообщил, что дело срочное, секретарша скрылась в кабинете и возвратилась очень скоро с таким выражением лица, что без всяких слов было понятно: Китайгородцев не будет принят ни сегодня, ни завтра и вообще никогда.
Секретарь все-таки произнесла эти ненужные слова:
– К сожалению, Шалва Георгиевич не сможет принять вас сегодня. Он очень занят.
Китайгородцев достал из плечевой кобуры свой пистолет, из пистолета извлек обойму, из обоймы – один патрон, и этот патрон протянул секретарше со словами:
– Передайте, пожалуйста, это Шалве Георгиевичу.
– З-зачем? – спросила женщина, сильно испугавшись.
– Он знает, – соврал Китайгородцев с максимальной доброжелательностью, на какую только был способен.
– Да? – растерянно хлопала ресницами секретарша.
– Разумеется, – продолжал гипнотизировать ее Китайгородцев.
Она несмело, двумя пальцами, взяла патрон и скрылась за дверью. И почти сразу там, за дверью, случился сильный шум. Бедный Шалва Георгиевич взвыл-закричал так, что даже в приемной было слышно, а потом он и сам появился, толкая перед собой перепуганную насмерть секретаршу с патроном в руке и истошно вопя:
– Это провокация! Не смейте мне подбрасывать боеприпасы! У меня никогда патронов не было!
Он так побагровел, что его запросто мог хватить удар. Даже сильнее испугался, чем его секретарша.