– И все равно уедем, – сказал Проскуров. – В этом доме сейчас оставаться невозможно. Мы уедем в Муром. Всей семьей.
Это бегство. Он сегодня испугался. Вот что с ним произошло.
Проскуров наконец сумел сфокусировать свой взгляд. На Китайгородцеве.
– Я хочу, чтобы ты охранял мою семью. Стал личным телохранителем.
Да, он испугался. И очень сильно. Боится до сих пор. Не отпускает его страх.
– Это пожалуйста, – сказал за Китайгородцева Хамза. – Это правильный выбор.
Могло быть воспринято как скрытая издевка. Если бы Проскуров вспомнил, как он Китайгородцева гнобил, хотя как раз и предполагалось изначально, что Китайгородцев будет охранять его семью. Но он не вспомнил. Не до воспоминаний.
– Я так понимаю, что в Муроме к нашему приезду все готово, – сказал Проскуров.
– Так точно, – подтвердил Хамза.
– И ты поедешь с нами, – посмотрел на Котелкова Проскуров.
– Разумеется, Сергей Алексеевич, – с готовностью ответил Котелков.
– Займись сборами, – произнес Проскуров неожиданно просительным тоном. – Чтобы мы как можно скорее отсюда уехали.
Прозвучало очень доверительно. Так не с подчиненными разговаривают, а с близкими родственниками.
– Я сделаю, Сергей Алексеевич, – сказал Котелков.
А так клянутся оставаться рядом до конца и обещают в беде не бросить.
Проскуров посмотрел на Алексея Алексеевича благодарно. Этот человек ему действительно родственником стал. За много-много лет превратился в члена семьи. По крайней мере, его он знает намного дольше, чем Викторию, к примеру.
– Когда мы сможет выехать? – спросил Проскуров, обращаясь сразу ко всем.
Хамза посмотрел на Котелкова. Котелков посмотрел на Хамзу. Случилась заминка.
– Мы готовы хоть завтра, – сказал Хамза.
– У меня так быстро не получится, – удрученно вздохнул Алексей Алексеевич. – Мне еще нужно отдать распоряжения.