– Нет, – хрипло ответил Баранов. – Об этом слышу в первый раз.
На него было больно смотреть.
Хамза ушел, но вскоре вернулся.
– Сейчас поедем к твоей Людмиле, – сказал он Баранову, но на него не смотрел, и можно было догадаться, что он сильно злится. – Раз уж нам так подфартило, что у нас есть кому поговорить с нею по душам.
Точно, злился. Просто в состоянии бешенства был.
– Она должна тебе сказать, какого черта здесь оказалась и кто ее послал. Я ничего не имею против нее лично, но шутки шутить мы не будем. Теперь сдай оружие.
Баранов безропотно передал Хамзе свой пистолет.
– И еще, Антон, заранее предупреждаю: про любые глупости забудь! Ты свой лимит на глупости исчерпал!
Баранов полыхнул полным ярости взглядом.
– Исчерпал! – зло повторил Хамза. – Говорить с нею будешь только по делу. Я скажу, о чем ты будешь спрашивать. Ничего личного, ни единого слова! И без глупостей, прошу тебя, чтобы мы там свалку не устроили, не напугали беременную женщину.
Открыл входную дверь.
– Войдите!
В комнату ввалились трое крепышей. Все они служили в «Барбакане», и про каждого из них Китайгородцев твердо знал: по первому знаку Хамзы бросятся вперед, не раздумывая, и будут ломать, пока не обезвредят, кто бы там перед ними ни был. Вот зачем отлучался Хамза. Баранов тоже все понял, побледнел.
– Я поеду с вами, – сказал Хамзе Китайгородцев.
– Зачем? – хмуро осведомился шеф.
Не было у него такого в планах.
– Я ведь этим делом занимался, информацией владею, – поспешил обосновать собственную нужность Китайгородцев.
На самом деле он хотел, чтобы рядом с Барановым в эти трудные для него часы хоть кто-то был, кто не против Баранова, у кого хоть капля сочувствия будет.
– Хорошо, – коротко сказал Хамза.
То ли не расшифровал Китайгородцева, то ли все понял, да не нашел причины отказать.