Я обернулся к Мартынову. И он спросил меня взглядом – что будем делать? Сегодня он закончил большую и еще совсем недавно казавшуюся невыполнимой работу. И потому был способен на широкий жест. Еще он хотел мне потрафить, чтобы хоть чем-то сгладить то неприятное, что я совсем недавно от него услышал.
– Пусть идет, – сказал я Мартынову.
Он согласно кивнул.
– Пошел вон! – бросил я Толику.
Толик не поверил, воззрился на Мартынова.
– Тебе же сказали! – проявил тот строгость.
Милиционер снял с Толика наручники. Лично для него весь этот кошмар уже закончился. Но он все равно не ушел. Дождался меня на улице. Когда я вышел из прокуратуры, он приблизился, но ничего не мог сказать. Прятал глаза. Но лично мне он был уже безразличен. Я даже не злился на него. Уже почти забыл о его существовании. Слишком много событий произошло за последнее время.
– Ты видел ее там? – спросил я.
Он понял, что речь идет об Ольге.
– Да. Ее там звали принцессой.
– Почему? – удивился я.
– Очень уж не похожа на местных. Столичная штучка.
Принцесса. Она мне всегда такой и представлялась. Рожденная блистать. Обреченная на успех. У нее должна быть феерическая судьба и жизнь, полная прекрасных и радостных событий. Но не сложилось. Так и осталась Золушкой. Что-то сломалось в механизме жизни. Не получилось сказки. Принцесса умерла.
Что было на той кассете, которую мне передал Шмыгов, я так и не узнал. Она будто пропала, и о ней никто не вспоминал. Я через некоторое время спросил у Мартынова, он отчего-то засмеялся и обещал при случае рассказать преинтересную историю. Еще сказал, что с того самого момента, как кассета оказалась в прокуратуре, я могу более не опасаться Ласунского и вообще забыть о его существовании. Что я и сделал, насколько это было возможно.
Я сидел в летнем кафе и думал. Никого не было вокруг. Город перестал существовать. Полный вакуум.
– Здравствуй! – позвал знакомый голос. Как призыв вернуться оттуда, где я пребывал. Я очнулся и обнаружил вокруг людей. По улице катились машины. Где-то недалеко гремела музыка. Город не вымер. Это я ушел из него на время. Я поднял голову и увидел Настю Полякову. Рубашка в мелкую клетку, потертые джинсы. Не знаю, чему я удивился больше – ее столь непривычному для меня наряду или самому Настиному появлению. Я не видел ее больше месяца. С того самого дня, когда меня пришли арестовывать, а она вмешалась.
– Какая неожиданность! – пробормотал я. – Садись, пожалуйста. Я тебе что-нибудь закажу?
– Только безалкогольное.
– Ты за рулем?
– Да.