Раздосадованный, я повел окрест взглядом, пытаясь обнаружить еще хоть какую-нибудь торговую точку, но никакого магазина не увидел, зато увидел на противоположной стороне дороги двухэтажный особнячок, архитектурный облик которого подсказывал – девятнадцатый век, не иначе. Но дело было не в архитектурных особенностях этого достаточно заурядного на вид здания, а в вывеске, текст которой на таком расстоянии я не мог прочесть полностью, но выписанное крупно слово «МУЗЕЙ» распознал.
И я пошел через дорогу. Эта вывеска притягивала меня, как магнит. Я дошел до дверей сего почтенного заведения и теперь уже мог убедиться: да, не ошибся я, это районный краеведческий музей. Ежедневно. Кроме понедельника. С десяти до шестнадцати без перерыва на обед. И я вошел внутрь.
В прохладном полутемном вестибюле первого этажа за столом сидела пожилая женщина в очках, и у нее была очень узнаваемая наружность – так выглядят смотрители в музеях и библиотечные работники. Простая прическа, невыразительная одежда и непременные очки в оправе образца застойного одна тысяча девятьсот семьдесят пятого года.
– Здравствуйте, – сказал я.
– Ой! – обмерла женщина. – Колодин! Женя!
Совсем как та девушка в палатке.
– Я частным образом! – сообщил я поспешно, опасаясь, что она меня выставит за дверь под предлогом немедленного закрытия музея на капитальный ремонт или чего-нибудь в этом роде. – Я не по работе! Я один! Никаких съемок!
Она не очень-то мне верила и даже, кажется, пыталась рассмотреть прятавшихся за моей спиной людей со скрытой камерой, и только врожденная интеллигентность не позволяла этой женщине выставить меня за порог и захлопнуть дверь перед моим носом. Я решил ее отвлечь, чтобы развеять ее сомнения.
– Мне один билет, – попросил я. – Сколько с меня причитается?
– Три рубля.
– Не может быть! – вырвалось у меня.
В своей московской жизни я уже подзабыл, будто что-то может стоить дешевле десяти рублей. Ну, если только спички.
– У нас и по рублю пятьдесят билеты есть, – сообщила женщина, отчего-то сильно засмущавшись. – Для ветеранов войны, инвалидов первой группы и детей в возрасте до шестнадцати лет. Хотите, я и вам по рубль пятьдесят продам? – вдруг предложила она, понизив голос до заговорщицкого шепота.
Теперь я знал, каков статус телезвезды в глазах народонаселения. Мы где-то между инвалидами и малыми детьми.
– Нет уж, спасибо, – пробормотал я, выкладывая на стол пятидесятирублевую банкноту.
Женщина аккуратно отсчитала мне сдачу, вручила билет, погасив его путем надрыва, и произнесла давным-давно заученный текст:
– Осмотр экспозиции у нас начинается с первого этажа, с зала номер один, и далее по указателям вплоть до сегодняшних дней.
Я уже прикинул, что интересующая меня эпоха расположилась где-то на полпути. Но на осмотр экспозиции отправился, ориентируясь на полученные мною рекомендации. Я успел пройти пару залов, почти не отвлекаясь на созерцание глиняных черепков и макетов древних поселений, когда услышал за спиной призывно-восторженное:
– Евгений Иванович! Минуточку!
Это была женщина, внешне чем-то неуловимо похожая на ту, что продавала мне билет, и я сразу же признал в ней директора этого музея, хотя никогда прежде эту женщину не видел. Не видел и не знал о ее существовании, а вот встретил и мгновенно догадался о том, что это директор, хотя на ней и не было написано – «директор». Тут я вспомнил Кирилла, с которым разговаривал совсем недавно. Получалось, что парнишка в чем-то прав.
ebooksa