Ощутимо запахло бензином. На парня подействовало.
– Урузмян Рубен Саркисович, – доложил он с готовностью. – Одна тысяча семьдесят восьмого года рождения. Место рождения – город Ереван. Семейное положение – холост. Ранее не судим.
Любо-дорого было смотреть. Нашему Оглоедову стоило бы работать в правоохранительных органах. У него бы все преступники давали стопроцентно правдивые показания. И раскрываемость преступлений достигла бы невообразимых высот.
– То-то я смотрю, лицо у тебя такое… Кавказской национальности, – задумчиво произнес Оглоедов.
– Мама у меня русская! – сообщил уроженец Еревана.
– Маму любишь? – спросил Оглоедов.
– Очень! – прижал руки к груди гражданин Урузмян.
Оглоедов посмотрел на меня. Я понял, что он хотел мне сказать этим своим взглядом: клиент созрел, с клиентом можно работать.
– Как фамилия твоего хозяина? – спросил я у парня. – Сабадаев?
– Да.
Да! Да!! Да!!! Так вот он какой, этот неуловимый Сабадаев!
– Что он здесь делает? – спросил я. – Почему в пансионате оказался?
– Прячется, – коротко ответил парень.
– От кого?
– От всех. Бизнесом его заинтересовались, в общем, и он решил залечь на дно.
– Что за бизнес? Камешки перебирать?
– Ага.
– Жульничество это сплошное, а не бизнес.
– Щас без жульничества ни один бизнес не обходится, – сообщил бестрепетно мой визави.
Оглоедов нервно хрустнул пальцами. Это оказало огромное влияние на формирование мировоззрения гражданина Урузмяна.