В прицеле – Олимпиада

Слушатели пересели поближе. Пограничникам и Поручику это вообще было внове, а студенты любили послушать своего строгого наставника в неформальной обстановке. Огонь костра затухал. Стемнело. Казалось, цивилизация осталась где-то далеко. Тишину нарушали только мерный шум моря и голос профессора.

— К началу пятого века до Рождества Христова, — начал он, — в тогдашнем мире сложилась крайне напряженная обстановка. В предыдущем столетии маленькая Персия из бедной провинции могущественного Мидийского царства превратилась в крупнейшее и сильнейшее государство. Персы завоевали всю Малую Азию до самого Средиземного моря. Находившиеся на побережье греческие города оказались перед выбором — покориться или погибнуть. Многие их жители предпочли бросить дома и искать новую родину. Часть их заселила берега Крымского и Таманского полуостровов, где уже располагались их колонии. Все они ненавидели персов и готовы были сражаться с ними до конца. И когда персидский царь Ксеркс пошел в поход на Спарту и Афины, жители отдаленных греческих колоний тоже взялись за оружие. Как ни странно, в войне с персами греков поддержали даже их злейшие враги — тавры. Тавры населяли северное побережье Черного моря и занимались пиратством. Им также приходилось ранее сталкиваться с персами во время скифского похода отца Ксеркса — царя Дария.

Поручик озадаченно почесал кончик носа:

— Извините, что перебиваю, Павел Андреевич, но если персы шли в Грецию, то как они могли оказаться так далеко к северу?

— Дело в том, что Ксеркс в своем стремлении к мировому господству искал союза с темными подземными силами. Источники утверждают, что, захватив Вавилон, царь овладел заклинанием богини Иштар, с помощью которого она однажды уже открыла адские врата и выпустила в наш мир толпы мертвецов. Теперь ему оставалось только найти эти самые врата. У него было два варианта. Первый — ущелье Кеада в Спарте, второй — земли за Симплегадами. Для этого в Черное море был отправлен большой экспедиционный корпус. Врат в подземный мир персы не нашли, зато разграбили святилище Ахиллеса на Змеином острове.

— Значит, сокровища все-таки были? — поинтересовался Кобзарь.

— Были, — подтвердил профессор. — Но, думаю, их ценность сильно преувеличена. Конечно, я говорю о материальном эквиваленте; с исторической точки зрения они поистине бесценны. Так вот, морское сражение между греками и таврами с одной стороны и персами и финикийцами — с другой должно было произойти именно здесь, в проливе. Сведения о нем дошли до нас от античного историка Ксенофонта.

Гордеев не сдержал кривой ухмылки. Он никогда не упускал случая продемонстрировать свою осведомленность. Его гримаса не ускользнула от внимания профессора.

— Михаил не зря скорчил такую мину, — заметил он. — Действительно, среди историков Ксенофонт считается не то что бы лжецом, а скорее фантазером. Он подозревается в том, что целый ряд сражений не просто описал, а смоделировал сам, чтобы подтвердить те или иные свои стратегические и тактические идеи. Поэтому битва при Тузле является весьма и весьма гипотетической. Ксенофонт назвал ее «Битвой за Симплегадами». Собственно, мы здесь работаем затем, чтобы подтвердить или опровергнуть эти сведения.

Поручика эта история сильно заинтересовала.

— И кто победил? — спросил он. — Греки или персы?

Павел Андреевич с нескрываемым удовольствием отпил вина из эмалированной кружки и продолжил лекцию.

— Конечно, здешнее морское сражение не могло быть таким грандиозным, как, скажем, Саламинское или при Эвримедонте. Корабли тавров — скамарры, — похожие на большие лодки, выстроились в проливе спиной к Азовскому морю, имея Тузлу на левом фланге. Персы могли наступать только с юга. Вероятно, они легко заставили флот тавров отступить, а их левый фланг прижали к песчаной косе, на которой мы с вами расположились. Те, бросив свои корабли, выбрались на берег и обратились в бегство. Персы, считая победу одержанной, также высадились на берег и принялись закладывать лагерь. Часть персидских кораблей — а они были большими и неповоротливыми — сбилась в кучу среди мелей пролива. И тут из-за мыса прямо во фланг персам ударили греческие триеры. Более маневренные, чем корабли персов, они таранили и топили их. Персы уступали грекам в мастерстве гребли и таранного удара. Они пытались сойтись борт о борт и взять греческие корабли на абордаж.

Михаил едва сдерживал нетерпение. И все-таки влез:

— Позвольте снова не согласиться с вами, Павел Андреевич. В ходе Первой Пунической войны римляне на практике доказали, что абордаж гораздо эффективнее тарана.

— Ничуть! — с жаром возразил профессор. — То, что вы сказали, было характерно для римлян — новичков в морском деле. Греки же были прирожденными моряками. Они говорили: «Моря связывают людей, а суша разделяет». Они были настоящими мастерами гребли, виртуозами! В Элладе хорошие гребцы, особенно верхнего яруса, несмотря на свой низкий социальный статус, пользовались всеобщим уважением.

Поручик был удивлен:

— Как так? А разве у них не рабы веслами махали?

Голубев едва не подпрыгнул на месте:

— Совершеннейшая чушь, запущенная в обращение необразованными и безответственными писателями!